— Теперь будем плавать в Кипарисы только морем! Никакой шторм мне больше не страшен! Я и не знала!
— Ты у нас храбрющая! — отозвался Сашка. — Это давно известно, да все вот случая не представлялось…
— А теперь всех нас заткнешь за пояс, — подала голос Люда.
— Заткну, — охотно согласилась Иринка.
— А не мог бы ты, Лохматый, доставить нас из Кипарисов на самолете? — спросил Сашка.
— Запросто, — не растерялся Костя. — На самолете какой марки предпочитаете летать?
Люда с Иринкой и Женечка громко рассмеялись. Сашка тоже улыбнулся и посмотрел на него очень дружелюбно.
— Ну я пойду, — Костя хлопнул Сашку по плечу и насторожился: позовут к себе или нет?
— А я думал, ты с нами.
— В другой раз, — сказал Костя. — Ну всего! — Он махнул им рукой и побрел назад.
Все было хорошо. Хорошо, как никогда в его жизни.
Костя даже забыл о своих дружках, о том, что они могут подстеречь и поколотить его. Нельзя даже представить себе, что они так легко простили ему «измену». Без них ему было непривычно и странно: ни воплей и крика, ни острых вспышек веселья, ссор и подначиваний, ни вечной ругани, опасений и невольной оглядки, как бы взрослые не заметили, что они делают, не подловили и не отвели куда следует, лучшее из этого куда были, конечно, родители… То новое, что внезапно ворвалось в Костю, еще не улеглось, не захватило до конца, не проникло во все его потайные закоулки. Будто прыгнул он очертя голову с отвесной скалы в морскую круговерть и упрямо плыл, плыл к чему-то новому, но еще не доплыл, не дотянул, а лишь, преодолевая сильное течение, ухватился кончиками пальцев и с трудом подтягивался к этому новому, чтоб окончательно выбраться, отряхнуться и зажить совсем по-иному…
Костя шагал не оглядываясь.
Вышел на Центральную улицу — автостраду, соединявшую все курортные городки их побережья, дошагал до обширной оживленной площади с большими рекламными щитами для отдыхающих, с сувенирными и газетными киосками, со стоянками автобусов и такси. Шел, — руки в карманах, что-то напевая про себя и улыбаясь. Как все хорошо! Как отлично съездили туда и обратно, как замечательно окатило их волной, как сверкали, переливаясь, прозрачные крупные капли на ее черных ресницах…
Знакомый голос заставил Костю остановиться.
— Не волнуйтесь, гражданочка! Зачем такой тон? Нервные клетки не восстанавливаются! — уверял кого-то его отец, а ему отвечал другой, возмущенный, женский, тоже очень знакомый Косте голос:
— Вы бросьте свои шуточки! Сажать надо в порядке очереди, а не так… Мы уже полчаса ждем!
