— Вы в порядке, месье Равель?
Я вздрогнул.
— Э-э-э… Да, да, все в порядке, — солгал я.
Не считая того, что меня, возможно, зовут не месье Равель, придурок.
— Дурные новости? — не отставал он.
— Можно сказать, — согласился я.
Я постарался взять себя в руки. Убрал письмо в карман, попрощался с хозяином и поспешил в свой номер.
Оказавшись в слишком квадратной комнатке, я тяжело повалился на кровать. Перекатился на спину, зажав голову руками, и на несколько долгих мгновений уставился в потолок. Тот самый белый потолок, в который я часами всматривался в те тревожные ночи. До того белый, что у меня в голове теперь было совсем пусто.
Я глубоко вздохнул. Этого послания не было. Я его выдумал. Да. Наверняка. Должно быть, дело в этом. Вы-ду-мал. Но я чувствовал клочок бумаги в своем кармане. Сложенное пополам письмо. Я знал, что оно там, у моего бедра. Точно там. И мне достаточно протянуть руку, чтобы его перечитать. Но какой ценой?
А может, я неправильно его прочитал? В спешке, в панике все перепутал…
Поколебавшись, я сунул руку в карман. И вытащил клочок бумаги. Лежа на спине, я перечитал его еще раз.
«Месье, вас зовут не Виго Равель, и вы не шизофреник. Найдите Протокол 88. СфИнКс».
Насколько я мог доверять этому немыслимому посланию? Вы не шизофреник. Легко сказать! Но как узнать наверняка? Почему я должен верить этому письму? После всех лет, когда я сам задавал себе этот вопрос, когда психиатры приводили мне доказательства… Как поверить простому клочку бумаги, оставленному для меня в гостинице таинственным СфИнКсом? Все это просто нелепо.
Хотя, возможно, существует способ это проверить. Избавиться от сомнений. Да. Возможно. Один-единственный способ.
Дрожащей рукой я взял мобильник и набрал номер Аньес. Она ответила после первого звонка.
— Виго! Вам плохо, раз вы мне звоните? Я думала, это только на крайний случай! Мы расстались меньше часа назад!
— Да, но это действительно срочно.
— Вы издеваетесь? Вы меня побеспокоили, Виго! Не надо было мне давать вам свой номер!
Она так сердилась, что я едва узнавал ее голос. Я откашлялся. Мне было не по себе. Но это было действительно срочно.
— Аньес. Тогда в кафе, когда вы смотрели на меня, о чем вы думали?
— Что вы несете?
Я вздохнул. Я не решался выговорить то, что следовало. Но мне нужно было знать наверняка.
— Аньес. У вашего дяди… у него… у него глаза синие, как у меня?
— Простите? — переспросила она ошарашенно.
Я осознал всю нелепость своего вопроса. Если я ошибаюсь, если все это галлюцинация, она действительно примет меня за тяжелобольного. И уж точно никогда не захочет увидеться снова. Но я был уверен. Уверен, что не ошибаюсь.
