– Вы уж продолжайте свое занятие, а меня повезут вместе с другими! – категорически отрезал Воронов.
Старший лейтенант отвернулся, словно разозлившись, что его не слушаются. При этом он взял автомат на изготовку. Он не заметил, что пока он раздраженно говорил с раненым, Мерген подошел к нему сзади почти вплотную. И когда чужой круто обернулся, Мерген каким-то внутренним чутьем понял, что тот сейчас будет стрелять, и он прижал дуло его автомата к земле. Старший лейтенант все же дал очередь, одновременно выкрикнув команду по-немецки своему бойцу. В той стороне, где стоял его боец, раздалась автоматная очередь, а со стороны обоза – выстрел из пистолета. Алимжан упал, скошенный автоматной очередью. Но рухнул и незнакомый автоматчик.
Мерген тем временем, пригибая левой рукой автомат лейтенанта к земле, правой ухватил его за горло смертельной хваткой, как это делал когда-то с волками. Чужак выпустил оружие из руки и попытался вырваться из цепких рук Мергена. Но подбежавший Ризамат дал подножку, и враг повалился, обрушив на себя вцепившегося в горло Мергена.
– Берите живьем. Только живьем! – послышался голос Воронова.
«Старшему лейтенанту» скрутили руки за спиной и связанного положили возле первой брички.
Подошел Бадма и доложил, кто застрелил автоматчика. Оказывается, у одного из раненых был дарственный пистолет, который тот утаил от врача. Когда Мерген предупредил Ризамата по-узбекски, чтобы тот был начеку, вооруженный пистолетом раненый тоже насторожился. Он татарин, поэтому узбекскую фразу понял. И когда по едва уловимому жесту чужого лейтенанта подошел его «красноармеец» и с автоматом на изготовку остановился против строя ездовых, раненый догадался, что затевается что-то недоброе и на всякий случай взял автоматчика на прицел. И это потом спасло жизнь всем, кроме Алимжана. Раненый татарин и неизвестный, переодетый в советского бойца, выстрелили по сути одновременно.
– Мерген, учти, что здесь не все, – предупредил Воронов. – Этот тип говорил, что в лесу еще есть «бойцы».
– Это неправда! – истерично вскрикнул связанный «старший лейтенант». – Нас было только двое. Я буду говорить правду. Только правду, чтобы остаться жить. Я не немец. Австриец. До войны медик. В этом я вам не соврал.
– Хорош медик, который пошел на то, чтобы выкрасть тяжелораненого и притащить его к своим в качестве языка. Такой был у тебя план?
– Преклоняюсь перед вашей прозорливостью! – с наигранной подобострастностью проговорил австрияк, – Не пускайте меня, как это у вас называется, в расходование. Я многое могу сообщить вашему командованию.
