В условиях военного времени и культивировавшейся особой бдительности («Враг не дремлет!») нам, курсантам, приходилось заполнять различные анкеты, писать автобиографии и т. п. А поскольку развлечений у нас было мало, находились местные шутники, которые нет-нет да и повеселят. Помню такую историю. Однажды в класс входит Пилипенко и вдруг с порога обращается к грузину Мдивани:
— Слушай, кацо! Я был сейчас в канцелярии, носил туда свою анкету, а там говорят, что ты — Мдивани — родня самому Мдивани, известному меньшевику!.. Как бы чего…
— Эй! — воскликнул темпераментный горец. — Какой Мдивани, какой меньшевик…
Он вскочил с места и стремглав помчался в канцелярию. Там он без лишних слов выхватил из пачки свою анкету и внес туда такую фразу: «Я ничего общего со знаменитым меньшевиком Мдивани не имею!»
Потом над ним долго потешались. Так что, несмотря на трудное время, огромную нагрузку, люди находили и повод и время шутить, смеяться. Жизнь шла своим чередом. На занятиях слушатели рассказывали о своей жизни, о боевых эпизодах, участниками или свидетелями которых они были. Этого требовали преподаватели на практических занятиях. Эти рассказы использовались для закрепления теоретического материала, поскольку они велись исключительно на немецком языке.
Мне тоже приходилось рассказывать о своей службе, о боевых операциях, в которых участвовал, о сбитых немецких асах и наградах за эти воздушные бои, у меня к тому времени были не только медали, но и два ордена Славы и другие ордена.
А Аня Каневская, прибывшая к нам на курсы с фронта, где была переводчицей, помнится, рассказала то ли быль, то ли окопный анекдот: «Два пленных немецких солдата смотрят на карту мира, затем один другого спрашивает: — Слушай, Ганс! Скажи, какая это страна?» — Он показал на коричневое пятнышко в центре Европы. — Ты что, не узнаешь? Это же ведь наша Германия!.. — «А эта огромная, страна, что окрашена в красный цвет?..» — Да это же СССР!» — «Это что же, Ганс, получается, выходит, ни Гитлер, ни его генералы не посмотрели на карту, когда нас посылали сюда воевать против русских?!»
Бывший журналист Пилипенко, о нем я уже рассказывал, поведал нам, как он воевал под Москвой и однажды в госпитале услышал от умирающего от тяжелых ранений солдата такие слова:
— Вам, братья мои, нужно обязательно устоять, вы своей грудью, как гранитной скалой, должны закрыть Москву, ибо проклятия мертвых — это страшная кара для живых!..
