Но вернусь к основной теме книги. Директивой Народного комиссариата обороны от 28 августа 1941 года при военфаке Второго Московского государственного педагогического института иностранных языков были сформированы курсы военных переводчиков со сроком обучения шесть недель, четыре и шесть месяцев. Курсами командовал полковник Сергей Константинович Нарроевский (до войны он был помощником военного атташе в Париже). За годы войны эти курсы выпустили для нужд фронта более четырех тысяч военных переводчиков. Это был хотя и небольшой, но очень важный отряд военных специалистов в действующей армии. Вот на этих-то курсах военных переводчиков немецкого языка в ноябре месяце 1944 года оказался и я.
Курсы размещались в здании бывшей средней школы в районе Таганской площади. Наша учебная группа состояла из двенадцати человек. Слушатели были разного возраста (от вчерашних школьников, в основном москвичей, имеющих среднее образование, до почтенных отцов семейств). Были среди нас и фронтовики, и офицеры, еще, как говорится, не нюхавшие пороха, сержанты и рядовые из разных родов войск. Все мы носили свою форму: морскую, авиационную, общевойсковую. На курсах были люди различных национальностей, но большую часть составляли евреи. Последние, кстати, как правило, знали идиш, который во многом сходен с немецким языком. Это в какой-то мере и решало проблему ускоренной подготовки переводчиков.
Группа у нас подобралась дружная, без зануд. Помогали все друг другу и в учебе, и в житейских делах. Помню, однажды на занятии слушатель Пелипенко, которому трудно давался язык, замешкался с ответом. Никак не мог вспомнить одно немецкое выражение. Наш старший группы, бывший фотограф, лет сорока пяти от роду, которого мы между собой величали «папа Плахт», с некоторой подковыркой заметил:
— Ну, пора бы уже это запомнить!.. Пилипенко, всегда спокойный, вдруг взорвался и резко ответил Плахту:
— Ты всю жизнь говорил «мутти», а я «мама», чего ж ты от меня хочешь?..
Закончился инцидент вполне миролюбиво, под общий смех всех слушателей и преподавателя. И Пилипенко, и Плахт друг на друга не обиделись.
На курсах учились и «инвалиды». Так мы шутя называли тех, кто попал на учебу по протекции, как говорится: «сам в Ташкенте, а рука в Москве», а также дети высокопоставленных деятелей и генералов. Много среди слушателей было девушек-фронтовичек, но были и дочери разных начальников. Правда, должен заметить, все учились прилежно, да и вели себя хорошо. Преподавание было квалифицированное. Много часов отводилось на самоподготовку. Неплохо был налажен и наш быт, и питание. Словом, после грома войны жил я на курсах как у Христа за пазухой.
