тружеников.
Краткий политический словарь.
От Москвы мой путь пролегал дальше на юг. Через Тулу, через Орел, через
полуночные Курск и Белгород, пересеча незаметно для спящих пассажиров условную
линию, разделяющую российские и украинские области, через туманно-утренний
Харьков (где на вокзале я купил свежий номер "Перца"); наконец, разъезд
Синельниково направил экспресс по последнему семидесятикилометровому отрезку
пути — в Запорожье. Я ступил на перрон в половине одиннадцатого утра
восемнадцатого мая в субботу. Я не был здесь уже четырнадцать лет. Моя поклажа,
как обычно, ограничивалась скромным чемоданом и фотоаппаратом в рифленом
футляре. Расписание электричек обещало мне длительное сидение в переполненном
зале ожидания, и я отправился побродить по городу. Очень скоро я нашел
длиннейшую в мире улицу Мира, на которой родился (я имею в виду местонахождение
роддома) — она разместила на своих четной и нечетной сторонах все архитектурные
стили российской провинции от доходных домов времен Александра III до
позднебрежневских железобетонок. Естественно, и здесь господствовал имперский
стиль, разбавленный пятиэтажками и новейшими еще строящимися домами из мелкого
оранжевого кирпича, в которых проглядывало что-то средневековое. Как всех своих
путешествиях, я приобрел в киоске карту Запорожья и долго изучал ее уже на
вокзале, закусывая мороженным в форме факелов.
Электричка тряслась по рельсам целый час, пока я не приметил уже почти стершиеся
в памяти очертания Ореховского вокзала. Густые кроны привокзального парка уже
скрывали бюст Ленина и перспективу главной улицы Орехова (в моем мире сна
называлась улицей Ленинградских курсантов, а здесь — улицей Юрия Гагарина). Я не
торопясь шел мимо частных домиков и трех-пятиэтажных домов с маленькими
балконами, прошел мимо стадиона и пункта приема стеклотары (закрытого на
переучет), мимо школы справа, где когда-то училась моя мама и откуда взбегали
тонконогие школьницы в коричневых платьицах. Через квартал от школы высился
большой универмаг, в котором со мной приключилась заслуживающая упоминания
история.
Когда мне было два года, мама впервые повела меня в игрушечный магазин и
позволила самому выбрать себе игрушку (тогда такие эксперименты еще не разоряли
родителей). Первое, что я схватил, была огромная кукла, что лишний раз
подтверждает мое неравнодушие к женскому полу уже в столь юном возрасте.
Отказавшись через пять секунд от этой идеи, я побродил по людному залу и тут
