— В США действительно много фашистов?
— Как ни странно, гораздо больше, чем в Англии, но они разбились на несколько
сот враждующих группировок и часто воюют друг с другом.
— А коммунистическое влияние?
— Практически равно нулю. В США насчитывается едва ли тысяча коммунистов, а в
Англии — семь тысяч. А вот троцкистов побольше. Они в 68 спровоцировали
университетскую молодежь Принстона на настоящее побоище.
— Да, мы об этом слышали.
И так далее, и такое прочее.
А я сидел и на ус мотал, ведь реэмигрант задавал те вопросы, которое пришлось бы
задавать мне, и если я не могу сказать, что на подъезде к германской границе
имел полное представление о международных отношениях в этом мире, то, во всяком
случае, мой кругозор значительно расширился. Вспоминается мне один из моих
преподавателей, который утверждал, что попади шпион хоть на один рейс в спальный
вагон, курсирующий между Москвой и Лен… то есть Санкт-Петербургом, половина
его задания может считаться выполненной.
Когда мы прибыли на границу, перевалило уже за одиннадцать, но воздух вокруг
стал куда теплее и не обжигал ноздри. Проводник в сопровождении офицера
погранслужбы еще раз строжайше проверил документы, и нас стали покупейно
пересаживать в другой, немецкий поезд. Для этого надо было с вещами миновать три
последовательные таможни (первая — русская, вторая — смешанная, и, наконец,
третья —- германская), на каждой из которых одинаково тщательно проверяли
документы и досматривали багаж. Сначала все шло четко и быстро, но вскоре
возникла заминка: на пропускном смешанном пункте слева от меня как-то разом
заспорили, и я услышал восклицание немецкого лейтенанта:
— Юден не допускаться в Дойчланд!
Мигом вмешался русский майор:
— Да это ж не еврей, это грузин. Вот и фамилия его по паспорту: Сванидзе.
С обеих сторон подошло несколько пограничников, и конфликт продолжался. Мы уже
забрались в уютное купе, но до нас все ещё доносилось:
— Нарушение Нюрнбергского закона… Экспертиза… мы должны немедленно связаться
с консульством… Никакой задержки состава!..
Впрочем, мое внимание приковал гигантский монумент тевтонского рыцаря с мечом,
вложенным в ножны. Он вознесся над всеми строениями таможни на добрых четверть
километра, стоя на насыпном холме и глядя на восток. Ночная подсветка сияла на
бронзе его доспехов. В нем было что-то от известного монумента Вучетича, и он,
видимо, играл роль пограничного столба вровень с чикагскими небоскребами.
Вся процедура пересадки заняла, как и оказывалось в расписании, около часа, но
