За начальника смены выпили единодушно. Леван поднял стакан и ответил Арчилу:
— Благодарю, что вы выпили за мое здоровье. Об одном только я хочу вам сказать. Завод любит честного человека. Как в окопах солдат не может изменить солдату, так и сталевар не должен подводить сталевара. Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не изменили друг другу.
— За твое здоровье! — крикнули за столом.
Леван выпил и перевернул пустой стакан.
— Счастливо! — крикнул Арчил.
— А теперь покажите мне юбиляра! — крикнул Леван.
Васо вскочил и привел мальчика.
Леван подбросил ребенка.
— Сколько исполнилось?
— Шесть, — сказал Васо.
— Как тебя зовут, маленький?
Мальчик впервые видел Левана и застеснялся.
— Каха! Скажи, сынок, свое имя.
Леван опустил ребенка и наполнил стакан.
— Если тамада разрешит, этот бокал я выпью за Каху. Да здравствует Каха, пусть растет большой и радует сердца родных. Пусть будет умным и добрым, пусть будет полезен своим родным!
Кто-то затянул застольную. Но никто не подпевал вторым голосом, только кое-где раздались робкие басы. Запевала упорствовал и знаками просил всех поддержать его. Леван закусил и, когда потерявший поддержку запевала собирался замолкнуть, начал вторить. Басы тоже осмелели, и песня полилась. Из кухни выскочили женщины и встали в ряд у стены. Радость и счастье наполняли Васо.
Арчил молчал, но и его глаза сверкали. Мастер был не в ладах с пением, поэтому и не пытался подпевать. Только временами восторженно выкрикивал:
— Ну, живите, веселитесь, ребята!
Гогия Немсадзе своим ревом мешал петь остальным, и поэтому главный в хоре замахал на него руками. Но Гогия продолжал свое. Тогда Леван взял с тарелки куриную ножку и заткнул ею рот Гогии.
Леван заметил, что сталевар третьей печи Лексо Арчемашвили молчалив и уныл. В глазах его была печаль. Леван не знал, всегда ли Лексо такой тихий и замкнутый или что-нибудь беспокоит его.
— Что скучаешь, Лексо? — весело крикнул ему Леван.
Вдруг неожиданно наступила тишина. Леван оглядел людей. У всех стали грустные лица.
— Сегодня он не в духе, вряд ли пришел бы сюда, но он крестный моего сына и поэтому не мог не прийти, — с какой-то особой нежностью сказал Васо Хараидзе.
— А что случилось?
— Жена у него тяжело больна, — снова сказал Васо,
— Что-нибудь серьезное?
— Не знаю, подозревают опухоль. Врачи до сих пор не могут поставить диагноз, — нехотя проговорил Лексо.
— Дети есть?
— Мальчик и девочка.
— А опытные врачи смотрели ее?
— В Рустави осматривали, все советовали везти в Тбилиси в больницу.
