Вкусы, потребности, мировоззрение Маринэ воспитывались и ограничивались модными журналами и заграничными фильмами. Леван же поклонялся в женщине больше внутренней красоте, глубине и способностям, хотя слишком умные и особенно практичные женщины тоже были ему не по душе.
С возрастом он все реже думал о женитьбе и все реже встречал девушек, которые нравились ему.
Когда он был на пятом курсе, мать очень просила его жениться, но он неизменно отвечал, что ему не до женитьбы. Он занимался много и серьезно. Иногда, утомившись от занятий, он спешил в дом Миндадзе. В Тбилиси у него было множество друзей и знакомых, но отдыхал он у Миндадзе. Здесь он узнавал обо всех городских событиях, слышал все сплетни.
Однажды, подвыпив, он сказал Тинатин, будто бы весьма сожалеет о том, что не имеет права любить ее. Тинатин чуть не растаяла от этих слов и протянула руку для поцелуя. После этого ей еще больше полюбился Леван.
Когда же Леван решил ехать в Россию, в семье Миндадзе поднялся страшный переполох. Тинатин и Маринэ никак не могли взять в толк, как мог отказаться от аспирантуры нормальный человек, тем более Леван Хидашели, первый студент факультета,
Тинатин точно знала, что завкафедрой специально для Хидашели исхлопотал аспирантское место. Только Платон понял и проговорил:
— Этот молодой человек далеко пойдет.
Все три года Маринэ писала Левану. Писала иногда и Тинатин. Леван отвечал коротко и не часто, скорее из вежливости.
Возвращение Левана в родные края семья Миндадзе встретила торжественным колокольным звоном.
Сегодня они ждали его к обеду. Позвали приятных ему людей. Левану же хотелось встретиться со своими друзьями на Мтацминде. Но для того чтобы не обидеть Миндадзе, Леван решил заехать к ним и пригласить на Мтацминду Маринэ.
Он купил гвоздики и, остановив свою «Волгу» у их дома, дал один длинный и два коротких условных сигнала.
Маринэ встретила его в дверях, а на верхней площадке стояла Тинатин. Леван преподнес ей гвоздики, приложился к ручке.
— Благодарю, Леван! Заходите, — нежно произнесла Тинатин.
— Нет, Тинатин Георгиевна, я только на минутку. Очень обяжете, если отпустите со мной Маринэ.
Леван всегда обращался к ней на «вы». Как будто подчеркивал — несмотря на ваше особое внимание, я не позволю себе фамильярности.
Тинатин никогда не чувствовала в словах Левана неискренности или насмешки. Сдержанность она принимала за скромность.
— Да войдите же в квартиру, здесь неудобно разговаривать.
