Они тихо заплакала. Задрожала. Попыталась лежать совершенно неподвижно, чтобы не усиливать кровотечение.
Час прошел, или неделя, или год.
Потом в темноте где-то высоко над ней испуганный голос произнес:
— Что? Джасмина?! О, боже мой, боже мой, боже мой! Твоего отца это убьет!
Аисса, вот кто это. Наклонилась к ней. Сильные руки подняли ее голову, прижали к теплой материнской груди.
— Ты слышишь меня, Джасмина? Ох, Джасмина! Боже мой, боже мой! — и потом из горла мачехи вырвался горестный вопль.— Джасмина! Джасмина!
— Бэби? — спросила Джасмина голосом тише тихого.
— Да! Здесь! Здесь! Ты можешь видеть?
Джасмина не видела ничего, кроме красного тумана.
— Мальчик? — все так же еле слышно спросила она.
— Мальчик, да.
Сквозь туман, застилавший глаза, она как будто увидела что-то, лежащее на руках мачехи,— маленькое, розовато-коричневое, вымазанное в чем-то красноватом. Однако она хорошо расслышала его крик.
— Хочешь подержать его?
— Нет. Нет.
Джасмина отчетливо понимала, что происходит. Последние силы покидали ее.
— Он сильный и красивый,— сказала Аисса.— Великолепный мальчик.
— Ну, тогда я счастлива,— энергии у Джасмины осталось совсем немного.— Его зовут… Халид. Халид Халим Бек.
— Бек?
— Да. Халид Халим Бек.
— Кто отец, Джасмина? Бек?
— Бек. Ричи Бек,— и это было последнее, на что у Джас-мины хватило сил.
— Скажи, где он живет, этот Ричи Бек? Я найду его. Позор какой, рожать одной, в темноте, в этой ужасной комнате! Почему ты ничего не рассказывала? Почему скрыла все от меня? Я помогла бы. Я…
Но Джасмина Хан уже не слышала ее — она была мертва. Сквозь грязное окно в кладовую проскользнул первый луч утреннего солнца. Наступил день Рождества.
В восьми милях отсюда, у Стонхенджа, Пришельцы заканчивали свою ночную работу. На продуваемой ветрами равнине Солсбери, под руководством трех огромных чужеземцев, люди-рабы, используя ручные устройства наподобие пистолетов, испускающие яркое фиолетовое мерцание, выкорчевали все до одной древние каменные плиты знаменитого монумента с такой легкостью, словно это были вкопанные в землю чучела. И установили их по-новому. Те, которые составляли внешний круг, теперь выстроились в два ряда с севера на юг; те же, что входили во внутренний круг, образовали равносторонний треугольник, а шестнадцатифутовую плиту, которая возвышалась посредине,— люди называли ее Каменным алтарем,— установили в центре треугольника.
За осуществлением этого непонятного проекта с безопасного расстояния всю ночь наблюдала толпа из ближайших городков, примерно в две тысячи человек. Некоторые негодовали, другие огорчались, третьи оставались равнодушными, а кое-кто был даже очарован. Высказывалось множество теорий по поводу происходящего, но ни одна не выглядела достаточно убедительной.
