Просидев в душном коридоре часа четыре, Андрей Петрович очутился в небольшой прокуренной комнатке, в центре которой стоял стол, заваленный какими-то бумагами. За столом сидели два молодых солдата с оторванными погонами и человек в чёрной кожанке уже немолодой с маузером на боку. Вероятно, он был старшим, так как солдаты смотрели больше на него, нежели на приведённого штабс-капитана. Солдаты хоть и старались своим видом придать себе хоть какую-то значимость, однако было очевидно, что они ничего не решали и находятся здесь для мебели.
Старший долго смотрел на офицера, усмехался в усы и ничего не говорил. Солдаты смотрели на своего начальника, молчали и не знали, как себя вести. Наконец старший прервал своё молчание.
— Зачем же ты, мил-человек, в погоны то вырядился?
— Что ж мне голым ходить?
— По-твоему мы голыми ходим? Я к тому, что тебя просто шлёпнуть могли прямо у поезда.
— За что?
— За эполеты, вот за что! — грубо выкрикнул солдат.
Старший так зыркнул на солдата, что тот замолчал и больше ничего не говорил.
— За эполеты? Это, по какому же праву? — возмутился штабс-капитан.
— Вот с правом у нас всё непросто, — вместо солдата отвечал старший. — Сначала право отреклось от престола, не имея на это никаких прав, потом право перешло к временному правительству, которое вместо того чтобы заняться делами государственными, использовало его исключительно для собственного обогащения. А после того, как поняло, что воровать больше нечего, решило разбежаться, бросив страну на произвол судьбы.
— Вы хотите сказать, что теперь право у вас?
— Даже и не думал. Напротив. Я утверждаю, что никакого права у нас нет.
— А что же тогда есть?
— Революционное самосознание.
Штабс-капитан улыбнулся.
— Вы считаете этого достаточно?
— Ни в коем случае. А вы?
— Что же я могу считать, если по вашему революционному сознанию меня шлёпнуть могли только за то, что на мне погоны?
— Вы правы, конечно. Сознание, даже если оно революционное, никак нельзя сравнить с правом. Взять хотя бы вас. — При этом чекист достал какую то бумажку и показал её штабс-капитану. — Здесь написано, что патруль задержал вас на вокзале, когда вы сходили с поезда, который прибыл из расположения белой армии. Более того, вы объяснили, что направляетесь домой.
— Ну и что?
— Да я всё о праве рассуждаю. Каким правом руководствовался офицер белой армии, когда без всяких разрешающих документов покидал воинскую часть во время боевых действий? Неужели правом? Наверное, тоже самосознанием, только не революционным?
