— Не понял. Да за такую операцию как минимум крест железный положен.
— Зачем брать один крест, если можно взять два? Ну, уничтожим мы весь отряд сразу, а дальше что? На фронт, или другой отряд ловить? Так это ещё неизвестно, как там всё сложится. А здесь всё уже накатано. Тебя никто не подозревает, да и мне от твоей работы только плюс. Кромсай себе отряд по кусочкам, а там глядишь, и война кончится. Наши-то уже под Москвой стоят, да и Петербургу недолго осталось. Я слышал, в Астории уже меню по случаю взятия города составляют.
— Хитрый ты Ганс.
— Никакой я не хитрый. Просто, как и все люди, хочу жить. Вот и всё.
— Ты бы сдал чего-нибудь, а то меня в разведку скоро посылать перестанут.
— Это можно.
Штурмбанфюрер достал из стола карту и положил перед гостем.
— Это расписание движения поездов с военными грузами.
— А тебе своих не жалко? — спросил политрук. — Ведь они все погибнут.
— А тебе своих?
— Они мне уже не свои.
— Честно говоря, для меня третий рейх, как для тебя коммунизм. Давай лучше о вашем командире поговорим. У тебя есть к нему подходы?
— Нет. Осторожный он больно. Трёх человек к себе только подпускает.
— Кто такие знаешь?
— Один ваш недорастреленный, второй какой-то блатной, а третий бывший НКВДшник.
— Ну, так тебе и карты в руки. Ты же тоже из этой конторы. Ворон ворону глаз не выклюнет.
Глава 3
Именно карты стали той основой, которая сблизила доселе совершенно незнакомых людей.
После тяжёлых боевых подвигов, группа бойцов собиралась возле костра и резалась в карты вплоть до самого отбоя. Заводилой был неизменно лучший разведчик отряда Пётр. Кроме способности приносить в отряд сведения о противнике, которые никому добыть не удавалось, Пётр обладал ещё одним качеством: он был неуязвим. В какие бы опасные рейды ни ходили разведчики, они неизменно возвращались целыми и невредимыми, если в их группе был Пётр. А если группа и попадала в переделку, то те, кому посчастливилось быть рядом с Петром, всегда выбирались из неё самым непонятным образом. Заговорённый — звали партизаны его за глаза. Да и как можно такого назвать по-другому? Естественно, что бойцы тянулись к такому, надеясь, находясь с ним рядом, получить хоть немного удачи, которая ниспускалась ангелом-хранителем Заговорённому. Была и ещё одна причина: Пётр частенько из немецкого тыла приносил бутылочку — две шнапса и во время игры, тайком от командиров, игроки прикладывались к этому чудесному напитку. Надо ли говорить о том, что с Петром были все откровенны? Ну, перед кем похвастаться своими победами, как ни перед ним? Бывало, конечно, что и приврут для красного словца, а бывало, что и лишнего ляпнут, особенно после шнапса. Да разве в этом есть грех? Нельзя же, в самом деле, совсем никому не верить?
