Мы в самолете из бумажных кружек
Пьём кофе, заедая чем-то сдобным.
Мы в облаках ныряем неуклюжих
По пропастям и выступам сугробным.
Я слышу, как мои соседи слева
Судачат о законах пенсионных.
Ни на копейку не волнует небо
Людей, непоправимо приземлённых.
А я когда-то рвался в эмпиреи,
В загадочность заоблачного мира.
А может быть, они меня мудрее —
Вот эти два солидных пассажира.
Мне, может быть, пора уже смиренно
Приняться за моё земное дело
И позабыть о том, как вдохновенно
За самолётом облако летело.
А раз уж самолёт пришёлся к слову,
То если к самолету присмотреться,
Легко поверить Ильфу и Петрову,
Что это только транспортное средство.
Пора покончить с болтовней мистичной
И позабыть про вечные загадки,
А если думать, то о методичной,
Спокойной, своевременной посадке.
А рядом в блеске золотистых лезвий
Горит закат огромною иконой,
А я сижу такой смиренно-трезвый,
Такой погасший, скучный, умудренный.
Не говори про ангельский хорал
И про рыданье траурное клавиш.
Могила — нескончаемый провал.
Ты не поправишь, что не так сказал,
И что не так подумал — не поправишь, –
Тут больше ни убавишь, ни прибавишь!
Неважно у могильного колодца —
Покойник преуспел иль сплоховал.
Он без твоих упрёков обойдётся
И обойдётся без твоих похвал.
Я тоже устал от нелепицы всякой,
Живу, как амфибия, — жизнью двоякой.
Живу в настоящем, дремотно-заросшем
Как будто гигантской омелою — прошлым.
Меня ты увидел к окошку прильнувшим,
Ты видел, как я проплываю минувшим.
А если тебе улыбаться я стану,
То это я в фильме плыву по экрану.
А если в словах моих грусть иль весёлость,
То это на плёнку записанный голос.
Тут даже и тень моя тоже фальшива —
Неверная, лунная тень негатива.
А в нескольких метрах лимонно горящий
Качается в ветре фонарь настоящий.
И я на углу, на ночной остановке
Стою настоящий, нескладный, неловкий.
И я подымусь по ступеньке в автобус
И сяду, живущим сейчас уподобясь.
И в раму оконную вполоборота
Я вставлю себя, как вставляется фото.
Маршрут у автобуса этого странный, —
Повсюду наставила память капканы.
Меня ты увидел к окошку прильнувшим,
Ты видел, как я проплываю в минувшем.
Люди и зданья бросают меня
В тёмную воду вчерашнего дня.
На меня наплывает опять
Слов мерцающих столпотворенье.
Подмывает меня написать
Сумасшедшее стихотворенье.
Я качаюсь, как будто во сне.
А какое-то дикое слово
Поднялось, как дельфин на волне, —
И пропало, и выплыло снова.
Чемодан… чемодан… чемодан…
И меня пробирает до дрожи.
Для чего и зачем он мне дан —
