Эта сцена укрепила в Пете чувство неприязни к незнакомому мальчишке. Понятно, сумасшедшей старухе приходилось несладко — иначе бы она так не озверела. Да и какой бы она ни была…
Из задумчивости Петю вывел голос отца:
— Эй, Петруччо! Чего ворон считаешь? Давай сюда тару!
Петя поспешил дать отцу пустую сумку, и тот стал укладывать в нее блоки «Кэмела», принимая покупки из рук дородной белолицей продавщицы.
Котельников-старший взял последний блок сигарет, когда рядом с головой его сына вынырнула голова другого мальчишки — того самого базарного наглеца и пакостника. Петя с отвращением поглядел на ровесника — вездесущ он, что ли?
— Семенна!.. — сообщил тот, не обращая внимания на косые взгляды. — Твой Аркадий опять возле лотереи!
Семенна всплеснула руками и сразу заторопилась из палатки.
— Побудь тут! — крикнула она парню на ходу. — Я щас!..
— Давай, давай, не опоздай! — подбодрил ее пацан и впился взглядом в Котельниковых.
Тут уже Петя не выдержал:
— Ты что, думаешь, мы что-нибудь украдем? Или смоемся, не заплатив?
— Всяко бывает, — пожал плечами мальчишка. — За вами за всеми глаз да глаз нужен.
Петя стал закипать от негодования. Если бы не было отца, он бы сказал этому типу! А тут даже ответить нельзя — наглый малый запросто вообразит, что Петька такой храбрый, потому что отец под боком. Да, проучить его не помешало бы…
Петя зло смотрел на оборванца, думая, как бы дать ему понять, что не намерен спускать обиду.
Мальчишка пожирал Петьку глазами с не меньшей злостью — ив его взгляде читались ненависть и презрение к «сытеньким и богатеньким, чистеньким и гладеньким»… Злоба так захлестнула обоих, что ни тот ни другой не знали, что сказать.
И тут Котельников-старший вдруг расхохотался — да так неожиданно, что оба мальчика вздрогнули.
— Ну и ну! Вцепились друг в друга глазами, как два волчонка, честное слово! Петруччо, ты что? А тебя, может, прикажешь холодной водой облить? — обратился он к незнакомцу.
От хохота взрослого мальчишка покраснел, чем привел Петю в крайнее изумление.
— Да я-то что? — пробормотал шпанистый пацан. — Я ж не против лично вас — я говорю, тут глаз да глаз нужен! На мне ответственность, раз я обещал постеречь… Вон, ведут субчика! — радостно ухмыльнулся он.
Семенна вела здоровенного, на две головы выше ее, парня лет двадцати, этакую косую сажень в плечах с плоским добродушным лицом, по которому блуждала бессмысленная улыбка.
— Горе ты мое! — честила она своего Аркадия на чем свет стоит. — И когда ж это кончится? До времени хочешь меня в могилу свести?.. Ну-ка, иди на место и сиди смирно! — Она затолкала парня в палатку, и тот, отойдя вглубь, покорно уселся на небольшом топчанчике.
