— Твоей семье уже больше двадцати лет, и группе вот-вот исполнится двадцать. В чем твой секрет общения? Как не надоесть друг другу, постоянно находясь рядом?
— Я думаю, что важно максимальную степень свободы давать всем членам семьи, тогда можно рассчитывать, что и семья к тебе будет так же относиться. Я думаю, что не стоит совсем все делать под собственный вкус, нужно понимать, что все члены семьи — личности, прислушиваться к их мнению и взглядам. Но на самом деле, если сказать по-человечески, все гораздо проще. Нужно любить друг друга. Если есть любовь... Мы в группе любим друг друга, хотя и ругаемся. И в семье, что бы там ни происходило, мы любим друг друга. Есть любовь — есть жизнь.
— Я помню, вы выступали в Таджикистане перед молодыми мальчишками, которые там воевали, когда ты заплакал там, Вова (Бегунов) так бережно тронул тебя за плечо, на марафоне «Sosтрадание» было то же...
— Бывает, наступает момент, понимаешь, никаких слов нет. Но есть рядом с тобой друг, которому слов не надо, чтобы поддержать.
— Наверное, люди часто обращаются к тебе за советами. Скажи, после страшных терактов как жить, что делать?
— Я думаю, может быть, самое хорошее и правильное, что мы не знаем что делать. Если бы знали что делать, то все в этом мире было бы совсем по-другому. Поэтому я очень боюсь людей, которые «знают как надо». За себя можно понять: я знаю, как мне записать следующий альбом, как построить баню. Но когда находятся люди, которые начинают говорить «я знаю, как вам всем надо», мне становится не по себе. Каждый должен для себя решить, как жить дальше. Кто-то начинает абстрагироваться, кому-то нужно пойти на митинг, каждый решит сам.
— А ты что будешь делать?
— Я для себя решил, что наша задача — попытаться восстановить баланс между добром и злом. Между любовью и ненавистью. Наша задача на наших концертах — дать как можно больше любви, как можно больше добра. Сейчас не время петь злобные песни.
— В твоем же рассказе столько любви и трогательных моментов... Определение «рок-музыкант», мне кажется, подразумевает больше резкости, чем нежности, какого-то хулиганства, или это стереотип?
— Одно другого не исключает. Я никогда не был паинькой и не стану, скорее всего, им. Сейчас хулиганство — это экспромт. Это происходит и в семье, и внутри группы у нас много наездов и ироничного отношения друг к другу. Хулиганим частенько, бывает очень забавно и доставляет удовольствие.
— Екатеринбург — твой родной город, город, в котором ты продолжаешь жить, и выбор этот сознательный. Что есть в нем, чего нет в других городах?
