Вы имеете право отказаться… Трое молчат.
– Я готов лететь, – наконец, твердо говорит Раздолин.
– Степан Трофимович, – медленно начал Агарков, не глядя на Главного, – вот вы сами говорите: может, будет, может, нет, может, дождик, может, снег. А лететь надо. Марс не Луна. Если бы можно было отложить полет на несколько месяцев, ну переждать, что ли, тогда другое дело. Что ж, теперь следующего противостояния дожидаться? Риск есть риск. А где его нету? Хамсу ловить – и то риск. Как, ребята? – он обернулся к Воронцову, – Я думаю, летим. А если…
– Я не полечу, – перебивает Анатолия Воронцов.
– Как не полетишь? – не с удивлением, а скорее со страхом спрашивает Раздолин.
– А вот так не полечу. – Рыжие глаза Воронцова уперлись в зрачки Андрея.
– Ты боишься? – Раздолин напрягся как струна. Главный под очками сощурил глаза.
Вертит в руках толстый красный карандаш.
– Боюсь… Помню, как пустили слух, что Титов заболел лучевкой. Он лежал с ангиной и не мог приехать на какое-то заседание, а старухи в очередях жалели Германа. Я хорошо помню, что тогда говорили… Но это была глупость. А тут?! Кто летит? Раздолин? Воронцов? Ерунда! На Марс летит Советский Союз! И если что случится, то не о нас же речь в конце концов… Да что говорить, – Воронцов махнул рукой, – все ясно… Степан Трофимыч, – он обернулся к Главному, – надо что-то сделать… Я, конечно, не знаю, возможно ли это, но… Главный щурится, играет карандашом.
– Мы усиливаем экраны биозащиты, – говорит он. – Усиливаем за счет веса полезной нагрузки корабля. Иного выхода, учитывая сроки, нет. Поэтому полетят не трое, а двое…
– Три молодых, красивых, очень серьезных лица. "Воронцов полетит обязательно", – думает Главный.
Прозрачное зябкое утро. К проходной идут люди. Если взглянуть сверху, увидишь, как пролегли черные нитки пешеходов, узелком перевязанные в маленьком домике проходной. Подошел автобус, красненький жучок, и посыпались из него люди. И из передней двери и из задней, над которой висит пугающая своей безысходностью табличка: "Нет выхода".
Ближе к забору, справа от проходной, выстраивается шеренга автомобилей. Не так много. Десятка два. В основном "Москвичи". Вот медленно и аккуратно встает в автомобильный строй "Волга" Бахрушина. Бахрушин легко выпрыгивает из машины. В этот момент с ревом и ядовитым синим дымом рядом с "Волгой" тормозит мотоцикл Редькина.
– Здравствуйте, Виктор Борисович, – весело говорит Игорь, снимая очки.
– Добрый день. – Бахрушин запирает дверцу "Волги". – У вас вид отважного гонщика.
