Вот Воронцов. Он самый старший. Молчаливый. Видимо, упрямый. Широк в плечах, мускулист, но легок, пластичен. Волгарь, ульяновский. Хорошее русское лицо. У носа в скулах пробиваются веснушки. А нос чуть картошкой, но чуть-чуть. Лохматые брови, глаза с рыжцой. Блондин? Да вроде нет. Среднерусской светлой масти… Вот Раздолин – блондин. Голубоглаз, румян. Рядом с Воронцовым он кажется тонким, даже хрупким и обманчиво высоким. Совсем мальчик. Но молодцеват, глядит орлом.
Голова работает быстро, за словом в карман не полезет…
Агарков всех крупнее. Смуглолиц. Красивые волосы закидывает назад. Черные глаза с южной поволокой. Он из Новороссийска. Рыбак в пятом колене. Нетороплив, рассудителен, добродушен. Говорят, очень силен физически…
Вот они сидят: тройка лучших из лучших. А лететь двоим. Как сказать?
– Ну, как идут дела? – с улыбкой спрашивает Главный. – Как корабль? Давайте, критикуйте, лететь вам, не мне.
– Отличная машина! – радостно сообщает Раздолин.
– Корабль хороший, – говорит Воронцов.
– Мне не нравится пенопласт, – помолчав добавляет Агарков.
– Почему? – Главный удивленно взглянул поверх очков.
– Кругом белый пенопласт. Я понимаю, нужны мягкие стенки, чтобы в невесомости не стукнуться… Ну и при посадках… Но почему белый? Как в больнице…
– Брось придираться, – перебивает Раздолин, – какое это имеет значение…
– Пусть, пусть придирается. – Семен Трофимович кивает головой. – Не день, не два лететь – месяцы. Белый – действительно цвет суховатый.
Надо сделать что-нибудь этакое, домашнее… И он записывает каракулями на перекидном календаре:
"Пенопласт!!"
– Степан Трофимович, – говорит Воронцов, – у иллюминатора поставили откидывающийся кронштейн для киноаппарата. Это удобно. Но аппарат крепится к нему намертво. Там бы шаровой шарнир с зажимом…
– Хорошо, – говорит Главный и опять помечает в календаре.
– У меня все, – официально, по-военному говорит Воронцов.
– Та-ак. – Главный оглядывает их. Как сказать? – У меня неприятные для вас новости, товарищи…
Все трое сразу подумали об одном.
"Не полетим!" – Раздолин.
"Старт откладывается" – Воронцов.
"Зря готовились" – Агарков.
Степан Трофимович замолчал, и все трое тоже молчат, ждут.
– Астрономы не дают погоды. В июле и последующие месяцы возможно резкое увеличение активности Солнца. Та биозащита, которая стоит на "Марсе", может не справиться… Это все, правда, предположения. Вполне возможно, что ничего и не будет, предсказать тут трудно… Возможно, что доза радиации на борту превысит допустимую. Не намного, но превысит. Для жизни опасности нет, для здоровья – может быть, и есть. Вы должны это знать. Ваш полет – не пустое задание летчика.
