— Царские?
— Да. Червонцы.
— И сколько? — спросил Монгол подозрительно.
— На многие лета безбедной жизни хватит.
Услышав эти слова, Монгол облегченно вздохнул, расслабился, сказал на выдохе:
— Заметано.
Лисицкая, внимательно следившая за его реакцией, тоже облегченно вздохнула и, набирая тон хозяйки положения, добавила:
— Однако рыжевье надо еще продать, и половина моя.
— Лады, — почти не задумываясь, сказал Приходько и тут же спохватился: — А покупатель-то есть?
— Есть. Но разговор будешь вести ты, якобы рыжевье твое. Я с ним никаких дел иметь не хочу, а тебе-то что… один черт в бегах. — Ирина Михайловна прикрыла глаза, чтобы не выдать радостного блеска — не так уж она много и потеряет на этом.
— Лады-ы… — Монгол потер руки в предвкушении хорошего куша, согласно кивнул головой и вдруг спросил неожиданно робко: — А у тебя… остаться можно?
— Нет, — словно отрезала Лисицкая. И уже мягче: — Нельзя тебе здесь оставаться, мало ли кто ко мне может прийти. — Потом, видимо, сжалившись над своим бывшим любовником, добавила: — Я сейчас вызову Кольку Парфенова с машиной, скажу, чтобы Лариску захватил и вас обоих ко мне на дачу отвез.
— Это какую Лариску? — не понял Монгол. — Из парикмахерской?
— Во-во, ее самую.
Уже поздно ночью, оставшись одна, Ирина Михайловна позвонила Часовщикову. К телефону долго никто не подходил, наконец трубку сняли, послышался недовольный голос разбуженного среди ночи человека:
— Кого еще надо?
Лисицкая усмехнулась, представив заспанное, вечно недовольное, обрюзгшее лицо этого барыги, который наживал на скупке и перепродаже такие проценты, что… «Хоть бы жил по-человечески, а то ходит как последний одесский бич», — с ненавистью подумала она, но тут же взяла себя в руки, сказала, прикрывая трубку рукой:
— Не узнаете, Арон Маркович?
Часовщиков, поднаторевший на телефонных разговорах и имевший колоссальную память на голоса, тут же сориентировался, его дребезжащий дискант сменился бархатным баритоном:
— Ирина Михайловна, голубушка?
— Она самая.
— Чем радовать будете?
— Всплыл отличный товар.
И тут же вопрос. Но в голосе уже не было той обволакивающей бархатности, а что-то хищническое, словно клекот орла-стервятника, донеслось из трубки:
— Какой?
— То, что вы просили.
— Товар ваш?
— Нет.
Какую-то долю секунды трубка молчала, затем послышалось осторожное:
— Человек надежный?
— Вполне.
На другом конце провода облегченно вздохнули и тут же с жадностью спросили:
— Много?
— Очень.
— Прекрасно! Когда можно посмотреть товар?
