- Мы не можем объедать вас, товарищ, потому что нам нечем ответить на вашу любезность. - И живо добавил: - Впрочем, я съем еще пол-яичка. Видимо, организм требует белков.
Мальчики оказались очень милыми, живыми и простыми. Борис Войтехович любил говорить такие слова, как "организм", "миссис", "идея" и "начало начал", а Сережа был обладателем отличной коллекции марок, в которой имелась даже такая редкость, как Мальта юбилейная. Что это за "юбилейная", - Феликс Эдмундович не знал, но Сережа говорил о ней с таким огнем в глазах, что Дзержинский сделал вид, будто Мальта юбилейная поразила и его.
За разговорами о революции и о Гегеле (Боря, несмотря на свои шестнадцать лет, уже пробовал читать Гегеля) время летело незаметно. Говорили до полуночи, а к полуночи Дзержинский перевел разговор на крокет и на плавание. Своим необыкновенным чутьем он понял, что мальчики находятся в том страшном нервном возбуждении, которое в любую секунду может прорваться слезами, и перевел "умный" разговор на совсем иные темы. И хотя мальчики уснули довольно спокойно, тем не менее ночью он слышал, как плакал Сережа, и сердце его разрывалось от жалости к этому маленькому собирателю марок, оказавшемуся в тюрьме.
- Вам не спится, Сережа? - спросил он шепотом. - Здесь, наверное, душно?
- Да, душно, - икая от слез, сказал Сережа.
- Вы подышите в волчок, - посоветовал Дзержинский. - Это помогает... И негромко добавил: - Ничего, Сережа, завтра займемся вашим делом. Расскажите-ка мне: за что вас взяли?..
Они проговорили часа два. Шепотом Сережа рассказал их историю. Они в гимназии издают журнал. Редактор Борис Войтехович (ведь он замечательно, замечательно умный человек, ясная голова, аналитик по природе), да, редактор Борис, а издатель - Сережа. То есть, что значит издатель? Дело в том, что у него, у Сережи, недурной почерк, он знает целый ряд каллиграфических фокусов, и он, так сказать, пишет журнал. Ведь журнал рукописный. И вот они написали статью. В этой статье обругали инспектора. Инспектора - не как индивидуум, а как индивидуалистическое начало того, что само по себе далеко не индивидуально. Тут Сережа запутался.
- Я что-то не понимаю, - сказал Дзержинский.
- И я, - сознался Сережа, - но знаете, товарищ, дело в том, что эту статью писали вовсе не мы с Борисом, а один наш восьмиклассник. У него брат социал-демократ. И мы не могли выдать его. Там ведь не только насчет инспектора, там насчет царя многое есть. Вы ведь согласны со мной, что мы, как честные люди, не имели права выдать нашего товарища? И мы сказали, что это мы сами написали...
