В южных широтах его мучили тяжелые головные боли, от которых, кажется, не помогали никакие лекарства. Заложив руки за спину, капитан зашагал по рубке взад-вперед. Вот так и промарширует часа два-три, лицо грустное, брезгливое, будто все то, что делается в рубке и на судне в целом, все делается не так, как бы нужно, а раз не так, то виноват в этом старший помощник капитана Николай Владимирович Русов. Ну что бродит? Трещит башка, шел бы в свою каюту!.. А доктор пристроился в углу, прислушивался к голосам капитанов: не понадобятся ли кому его услуги?
— Да, вот тут что еще... — неуверенно загудел в рубке голос «Ключевского». — Камбузный наш матрос ожидает ребенка...
— Что-о? — тревожно всколыхнулся голос начальника промысла. — Как это понять?
— Да деваха у нас, Танюшка Конькова, камбузница, — промямлил «Ключевской». — У нее уже четыре месяца было, когда шли в рейс. Просочилась через медицинскую комиссию, и вот, говорит, скоро будет... пора. Так что в порт ей надо. Будем на плавбазе постирушки делать и ее пересадим.
— Добро, — проворчал Василий Васильевич. — Последите там, чтобы другие ваши матросы не понесли! Гм, «Коряк», как у вас дела?
— Три, пять, девять, — загудел мощный, рокочущий голос «Коряка». — У нас тут тоже неприятность. Металлическая стружка механику в глаз попала. Нужен хирург с «Пассата»... И топливо на исходе.
— «Пассат», слышите? Бункеруете сегодня «Коряка», ну и хирургу надо было бы взглянуть, что там у парня с глазом.
— Вас поняли хорошо, — сказал, включившись в разговор, Русов и поглядел на капитана. Тот или не обратил внимания на просьбу «Коряка», или, измученный болью, вообще не слышал голосов, разносящихся из динамика. Русов повернулся к Гаваневу, тот закивал головой, прижал руки к груди, и Русов добавил: — Рядом со мной хирург, сейчас он будет готовиться к пересадке. Слышите, «Коряк»? Закончится совет, переходите на шестнадцатый канал, договоримся о точке встречи.
— Вас понял, — торопливо отозвался «Коряк». — Хирургу презентуем редкую ракушку... Василий Васильевич, девчушка, что ожидает малыша, славная. Знаем мы ее хорошо, в прошлом рейсе у нас буфетила, так что не ругайте ее, бедолажку.
— «Коряк», не засоряйте эфир, — строго произнес невидимый Василий Васильевич. — Продолжаем совет. «Орион», что у вас?
— А у нас три колеса, четыре и восемь тонн. И нам котеночка! Обязуемся окружить его теплом и заботой. «Омега», слышите?
— «Олонец» говорит. Шесть, две и девять. Мы тоже знаем Танюшку с «Ключевского», Василий Васильевич. Добрая, милая девчушка. А что ребеночка ждет, так это же счастье большое...
