В спальне старого писателя пахло какими-то лекарствами, нафталином и пылью. Половица жалобно скрипнула под ногой капитана, и хотя он по долгу службы успел достаточно насмотреться на мертвые тела, он поймал себя на мысли, что ему хочется поскорее отсюда уйти.
Труп Адрианова лежал на кровати. Глаза писателя были закрыты, но нижняя челюсть отвисла, и на подбородке застыла струйка слюны.
Однако Кошкина больше всего занимал не вид тела, а телефон, который лежал на столе в нескольких шагах от убитого.
«Похоже, тот, кто лишил нас связи, все-таки забыл про него».
Капитан подошел к столу и взял телефон.
…Когда через несколько минут Кошкин вошел в бильярдную, Ира сразу же заметила, что у капитана на редкость мрачный вид.
Макс сразу же подошел к Кошкину.
– Ну, что? – с нетерпением спросил плейбой.
Тот отрицательно покачал головой:
– Сотовый я нашел, но та же история. Ни аккумулятора, ни карты. А у вас?
– Сотовый Маши пропал, а у ее матери его вообще никогда не было. Она не очень в ладах с современной техникой, как я понял. – Макс поколебался. – Кроме того, профессор исчез.
– Уехал?
– Нет. Просто его нигде нет. Кирилл с Викторией не могут его найти.
Кошкин вздохнул.
– И все-таки странно, что у вас нет сотового, – в другом углу бильярдной неприязненно бросила Надя домработнице. – Практически у каждого…
– Да что там, – поддержала ее Илона Альбертовна. – У любого школьника есть, и не один, а несколько!
– Между прочим, – рассердилась домработница, – от ваших телефонов может рак мозга приключиться, да! И вообще, зачем мне мобильник, если я в любое время могу позвонить отсюда?
– В смысле? – встрепенулась Лиза.
– Ну да, в гостиной же есть местный телефон, вы что, забыли? Там надо набрать код, если звонить в Москву, или…
В бильярдной поднялся гул голосов.
– Милочка! – вырвалось у Дмитрия. – Что ж вы нам сразу-то не сказали?
– Точно, телефон! – повторял обрадованный Филипп. – А я и думать о нем забыл!
Лев насмешливо покосился на него:
– А вот мне интересно: каким образом можно забыть, что у тебя дома есть телефон, а?
– Это не дом, а всего лишь дача, – отрезал Филипп, поднимаясь на ноги. – Я полтора года тут не был. Евгения, пока жива была, не очень любила нас сюда пускать.
