«Справа – поля молодой зеленой пшеницы, а вдали – город, с его колокольнями, мельницами,
шиферными кровлями, построенными в готическом стиле домами и гаванью, защищенной
двумя уходящими в море дамбами. Он выглядит, как города, которые так часто гравировал
Альбрехт Дюрер». Винсент хотя и соотносит свои впечатления от природы с воспоминаниями о
виденных им произведениях искусства, но сам еще не умеет создать зрительный
художественный образ. Однако уже очень скоро, например в описании зимнего пейзажа
Боринажа в декабре 1878 г., его литературный язык обретает образную яркость и живописность
изобразительного: «Сады, поля и пашни, которые у нас в Брабанте окружены дубовым лесом
или подлеском, а в Голландии – подстриженными ивами, обнесены здесь живыми изгородями,
черными и колючими. Теперь на снежном фоне это производит впечатление шрифта на белой
бумаге, выглядит, как страница Евангелия». Так, незаметно для него самого, в нем зреет
художник.
Между тем, после драмы неразделенной любви к дочери квартирной хозяйки в Лондоне,
Винсент опять, как в ранней юности, в годы воспитания в пасторской семье, начинает проявлять
болезненный интерес к вопросам религии и даже готовит себя в миссионеры. Он упорно не
хочет замечать, что художник все чаще и чаще берет в нем верх. Он садится изучать Библию, а
его взгляд следит за живописной жизнью верфи и доков, за тем, как тополя и бузина гнутся под
неистовым ветром, как дождь колотит по деревянным стапелям и палубе кораблей. И он
отмечает: «…небо было, как на картине Рейсдаля, низко над водой носились чайки»; он пишет
текст будущей проповеди, а его рука непроизвольно набрасывает рисунок.
«Неистовая, доходящая до исступления» любовь к искусству, непроизвольная тяга к
рисованию и пробуждение творческих сил заставили его, наконец, задуматься над своими
поступками, подтолкнули переосмыслить свою жизнь и «попробовать любыми средствами
извлечь из своих страстей пользу».
Это был долгий, трудный и болезненный процесс. Он захватил почти весь период
пребывания Винсента в Боринаже и был связан со многими сложными явлениями в его личной
жизни – разочарованием в религии и деятельности миссионера, разрывом с семьей, утратой
веры в собственные силы, открытием для себя глубочайших социальных контрастов и
непримиримых противоречий в окружающей действительности и, наконец, с обретением новых
надежд.
Прежняя жизнь и деятельность Винсента и в Голландии, и в Англии, и во Франции
протекала главным образом среди обеспеченных, «добропорядочных» буржуа. Поэтому вблизи
