страшно, я все-таки прибег бы к нему». И, однако, главным, что поддерживало в нем
жизненный огонь и творческие силы, была любовь к людям, вера в их более счастливое и
светлое будущее. «Хочешь знать, на каком фундаменте можно строить, сохраняя душевный
покой даже тогда, когда ты одинок, никем не понят и утратил всякую надежду добиться
материального благополучия? Этот фундамент – вера, которая остается у тебя при любых
условиях, инстинктивное ощущение того, что уже происходят огромные перемены и что скоро
переменится все. Мы живем в последней четверти века, который, как и предыдущий,
завершится грандиозной революцией. Но даже предположив, что мы оба увидим ее начало в
конце нашей жизни, мы, конечно, все равно не доживем до лучших времен, когда великая буря
очистит воздух и обновит все общество. Хорошо уже и то, что мы не дали одурманить себя
фальшью нашего времени и в его нездоровой гнетущей духоте увидели признак надвигающейся
грозы. Надо говорить так: нас еще гнетет удушливый зной, но грядущие поколения уже смогут
дышать свободнее».
Это предчувствие революции, эта вера в обновление общества, его институтов, нравов и
искусства определили общественно-политические и эстетические взгляды художника. Поэтому
во всех актуальных вопросах времени – будь то выступление угнетенных против угнетателей
или борьба «искусства для народа» против «искусства для искусства» – Винсент, как правило,
твердо стоял на передовых, последовательно демократических и реалистических позициях. А
так как и сами эти вопросы, и предложенные Ван Гогом решения их не утратили своего
значения и для наших дней, для современной общественной и художественной жизни, его
письма представляют не только исторический интерес. Они и сегодня служат человечеству в
его борьбе за более светлое и счастливое будущее.
Ван Гог очень долго искал для себя форму служения людям и, наконец, после
мучительных поисков, нашел ее в ремесле художника, потому что, «будучи художником, –
поясняет он, – в большей мере чувствуешь себя человеком среди людей, чем живя жизнью,
которая основана на спекуляциях и при которой приходится считаться с условностями». Но и
будучи художником, Винсент, естественно, не мог освободиться от «спекуляций» и
«условностей» буржуазного общества. Вся его жизнь, каждый листок его писем
свидетельствует о ежедневных столкновениях с буржуазной действительностью – с
всесильной властью денег, с жестокой борьбой за существование, с ханжеством и лживой
