– Пожалуйста, – попросила я.
– Красавица, – ответил он. – Я не могу тебе ни в чем отказать. Не проси. Великодушный любит тебя. Не подрывай его доверие к тебе без причины.
– Пожалуйста, – повторила я. – Я очень прошу.
Последовала тишина и, наконец, он дал мне ответ – слова его звучали словно их клещами из него вытаскивали.
– Что ж. Мне очень жаль.
– Тогда идем, – позвала я.
Я прошла через главную дверь библиотеки и направилась дальше по коридору, прочь от картин. Чудовище последовало за мной. Как обычно, я обнаружила свою комнату за следующим углом, а оттуда легко смогла найти дорогу вниз по лестнице – и к главному входу. Я задержалась там в ожидании Чудовища. Даже когда он не говорил, само его присутствие могло подавлять; у меня было ощущение, словно я жду, чтобы штормовое облако догнало меня.
Мы вместе прошли во двор. Воздух был прохладен и наполнен влагой.
– Не в стойле, – сказало Чудовище. – Дай бедному зверю пространство. Я подожду тебя здесь.
Он отошел от угла конюшни к скамейке на противоположной стороне сада (прямо во дворе) и присел. Я пошла за своим конем.
Тот был рад меня видеть и ему нетерпелось выйти на прогулку. Я обнаружила, что готова пойти на риск, но была напугана и с грустью была готова поверить предсказаниям Чудовища. Великодушный слишком умен, чтобы шагнуть в пасть дракона, даже если я его об этом попрошу. Но уже было слишком поздно. Посомневавшись мгновение, я оседлала его и одела поводья. Спорить с ним на земле у меня не хватит сил – в помощь будут лишь поводья и сбруя; верхом, по крайней мере, я могу остаться с ним (возможно), пока он не успокоится. О Боже. Почему Чудовище должно было быть таким несчастным в самый неподходящий момент?
Великодушный был немного удивлен тем, что его седлали в этот час, но желания у него не убавилось. Он с энтузиазмом фыркал и тянул за поводья, когда дверь стойла открылась для нас.
Я сразу же почувствовала разницу и взобралась на него на пороге. Как только он высунул голову, то расширил ноздри и выдохнул, кивнув в сторону скамейки, на которой сидело Чудовище. Конь застыл подо мной, глаза блеснули белками. Позади нас бесшумно закрылась дверь; последнее дуновение теплого, наполненного запахом сена воздуха, всколыхнуло мне волосы.
Великодушный не отрывал взгляда от Чудовища, недовольно вздыхая, а на губах коня появилась пена. Я сжала его бока. «Что ж, пора», – подумала я и взялась за поводья.
Мы пересекли двор, шириной в двести футов, за целых пятнадцать минут. Плечи и бока животного потемнели от пота, но он продолжал двигаться туда, куда я его направляла. Я шептала ему что-то, пока он шел, но впервые в жизни конь не навострил уши, чтобы слушать меня. Великодушный слушался – но и только: он был полностью сосредоточен на темной фигуре, сидящей на белой мраморной скамье с руками, распростертыми на ее спинке.
