Красавица | страница 103

Я распахнула дверь и Чудовище мрачно взглянуло на меня.

– Боюсь, они очень на тебя сердятся, – заметил он.

– Да, думаю, ты прав, – радостно ответила я. – Что ты им сказал? Что бы это ни было, оно почти оглушило меня. Мягко говоря.

– Ты слышала? Прости, в будущем постараюсь быть более аккуратным.

– Все в порядке, – отозвалась я. – Это принесло желаемый результат.

– Тогда, может быть, пройдем вниз? – спросил он, повернувшись и махнув рукой в сторону лестницы.

Я бросила на него взгляд.

– Ты не предложишь мне руку? – был мой вопрос.

Все стихло, пока мы смотрели друг на друга, и словно каждая свечка, каждый фрагмент мозаичного пола и каждый стежок в гобеленах затаили дыхание, наблюдая за нами. Чудовище шагнуло ко мне, повернулось и подставило руку. Я положила на нее свою и мы прошли по лестнице вниз.

Лето медленно и постепенно переходило в осень. Я находилась в замке Чудовища уже более полугода. И совсем не приблизилась к разгадке той волшебной тайны (упомянутой Лидией и Бесси) проклятия этого места и его хозяина; мое шестое чувство не развилось дальше. Так мне казалось. Я обнаружила, что могу читать больше книг и понимать их; если же я останавливалась и пыталась представить себе, скажем, легковой автомобиль, то от этого получала лишь головную боль, чем портила себе чтение. Но как только я погружалась в мир автора, ничто не тревожило меня и я выходила оттуда, закрывая книгу. Но, вероятно, в этом не было ничего загадочного. Я приняла Кассандру и Медею, суд Париса над тремя богинями, как причину Троянской войны[21], а также прочие неправдоподобные вещи прежде, чем узнала о паровых двигателях и телефонах; и приняла жизнь в этом замке. Правило, возможно, было тем же.

Я продолжала внимать разговорам Лидии и Бесси, скрывая, что их слышу, но ничего полезного не узнала. Иногда мне было сложно, когда я небрежно отвечала им, чего никак не могла делать. Но Лидия была так прямолинейна и доверчива, что никогда (я так думаю) не подозревала. Бесси – возможно, но она была скрытнее из них двоих и я не знала ее настолько хорошо; но она не выдавала себя ни единым словом. Вероятно, Чудовище предупредило их. Я больше не видела ни платья принцессы, ни скромного школьного монастырского одеяния, и обе горничных никогда не обсуждали тот случай; хотя, раз или два, Лидия роняла, без задней мысли, во время споров:

– Теперь-то мы знаем, какой она может быть упрямой.

Значит, я выиграла.