— Вот и перебралась бы сюда и здесь все время жила, раз ты верная такая.
— Рада была бы, но здесь, в этом городе, ведь совсем нечем дышать. Не потому ли Мила, ударившись, заболела? Потому и дочка моя отказалась поселиться здесь. Она беспокоится о будущем Полины и других детей, которые у нее, должно быть, еще родятся. И не переедет она сюда. А мне еще дальше, чем сейчас, от нее забираться не хочется. Сейчас от Зимнего до Архангельска лечу я одним самолетом. А отсюда до Архангельска надо добираться двумя. И на пересадке сутками сидеть. Два билета, вместо одного, покупать. Это будет мне не по карману. Да и жить здесь, в этом промышленном, чересчур загазованном городе не только детям, но и взрослым нельзя. На время приезжать и в саду находиться — можно. А в городе и летом, и зимой — ни в коем случае. Замечала, наверное, что зимой здесь снег почти никогда не бывает белым. Только выпадет и сразу становится серым. Видела, когда нас с тобой из сада в машине своей сосед подвозил, я твое внимание на это обратила: весь город в чаду. Как будто пожар его охватил непрекращающийся. Труб-то сколько заводских торчит! Целый лес. И каждая день и ночь дымит. В саду летом, конечно, чудесно.
— Еще бы не чудесно, — вздохнула мама.
— Поэтому я его Юдиным и не уступлю, — решила я подвести итог нашей с мамой беседе. — И давай прекратим разговоры на эту тему. Тебя же они больше всего и травмируют. Запомни: эту твою жертву они не оценят. Как не оценили то, что ты дала им квартиру. И за сад спасибо не скажут, и мучить не перестанут. Это же нелюди, монстры. И сколько им не давай, им все будет мало. Ошиблись мы с тобой один раз, когда подарили им квартиру. Зачем же делать еще одну ошибку, дарить им сад? Если они станут приставать к тебе с разговором на эту тему, скажи: "Вопрос решен, не будем больше воду в ступе толочь". Помалкивай, чтобы скандалов больше не было. А когда я уеду, говори, что хочешь. Только не подписывай больше никаких бумаг. Хватит, наподписывались уже мы с тобой…
Когда я перекладывала в целлофановые пакеты из стеклянных банок (чтобы легче была ноша) протертую с сахаром черную смородину, ту, которую собиралась, уезжая, взять с собой, мама полушутя-полусерьезно сказала мне:
— А ты не варенье увозишь, а выпивку.
— Как? — не поняла я ее.
— Очень просто. Из варенья они (то есть Юдины) делают брагу, а из браги — самогон. А за него они горло кому хочешь перегрызут. То-то же ходят такие угрюмые. Ты бы лучше в саду этим занималась, а не здесь, — посоветовала мне родительница моя.
