У нее, как видно, рано пробудилась крестьянская накопительская жилка. Она оказалась куда практичнее меня. Сейчас она очень богатый человек. Имеет машину, два сада, свой дом, обставленный баснословно дорогой мебелью, увешанный коврами колоссальных размеров. У нее много хрусталя, золота, есть даже бриллианты. А сколько денег, которые она дает в долг лишь под проценты, никто, кроме нее, не знает. Когда я бываю у нее в гостях, она хвалится передо мной своим богатством, старается, наверное, " утереть мне нос", что, если откровенно признаться, на меня ничуть не действует, расстилает ковры, выставляет на показ хрусталь. И как на крыльях, по ее собственному выражению, порхает среди всего этого: то с ковра соринку снимет, то карандашиком постукает по хрустальной вазе. Чтобы я послушала, как она звенит. Отец, вышедший из состоятельной семьи (неважно, что состояние было у Немовых отнято), сразу догадался, наверное, к чему Тоня стремиться, и понимая, что богатство никогда не бывает лишним, не мешал, а даже способствовал ей в деле наживы. Уже в студенческие годы она имела золотые украшения: колечки, сережки, цепочки; были у нее золотые часы, очки в золотой оправе…
Ублажая старшую дочь, сами родители одевались, как нищие. Выходя вместе с ними на улицу, когда это было нужно, Тоня старалась держаться от них подальше, чтобы своим внешним видом не скомпрометировали они ее. Мне все это, естественно, очень и очень не нравилось. Приходилось ведь с отцом спорить и по вопросам воспитания детей. Начитавшись Макаренко и других советских педагогов, я старалась внушить отцу, что не следует родителям себе отказывать во всем и баловать детей.
Ведь дети молодые, у них все еще впереди, убеждала я родителей, бия себя в грудь. Это вам, сорокалетним, надо, не теряя времени, радоваться жизни: наряжаться. В кино, в театры ходить…
Очень сердился на меня отец за такие советы.
— Достался бы тебе такой родитель, кричал он размахивая кулаками, но не трогая меня и пальцем, чтобы наперед себя ублаготворял, чтобы тогда пела, неслушница противница! — и нисколько не ценил мою заботу о нем и маме. Еще говорил он мне, но уже более спокойно, что не мое это дело распоряжаться его деньгами.
Конечно, и на Тоню старалась я подействовать, обличала ее, что приводило к страшным скандалам в нашем доме. За это меня даже мама недолюбливала, так как всю жизнь мечтала лишь об одном о ладе и складе в семье.
Как я уже упомянула выше, мне из одежды доставались лишь обноски. Правда, отец велел любимице своей, чтобы она позволяла нам с Нюрой наряжаться в ее красивые платья, когда мы шли на какое-либо торжество. Но сестра, мстя мне за то, что я без конца ее критикую, очень редко выполняла распоряжение отца. Кроме всего прочего, Тоне не нравилось, что я, появляясь на людях в ее одежде, рассекречиваю нашу бедность. Она же из кожи лезла, стремясь произвести на знакомых впечатление, будто по праву принадлежит к сословию обеспеченных. Как могла, старалась Тоня воспрепятствовать моему желанию прилично одеваться.
