— На меня напали! — бушевал Рит. — Вы должны что-то сделать! Жрицы утащили девушку из Ката на свою подводу и теперь снова посадят ее под замок!
— Да, — согласился Баоджиан. — Я видел что-то вроде того.
— Тогда вам нужно проявить свою власть! Разберитесь с ними.
Баоджиан покачал головой:
— Дело случилось на степной дорожке между постоялым двором и караваном, где не в моей власти отдавать приказы. Получилось так, что жрицы вернули себе свою собственность тем же путем, что и потеряли ее. У вас нет причин жаловаться.
— Что? — проревел Рит. — Вы позволите, чтобы Женскому Таинству сошло с рук нападение на невинных людей?
Баоджиан воздел к небу руки:
— У меня нет выбора. Я не могу следить за соблюдением прав в степи, и даже пытаться не буду.
Рит обжег его яростным и презрительным взглядом, потом повернулся и направился к подводе жриц.
— Должен тебя предупредить относительно самоуправства, пока ты — мой пассажир… Я дотошно слежу за дисциплиной в караване.
Рит не нашел слов. Наконец он запинаясь проговорил:
— А ты не имеешь какого-то отношения к этому злому делу?
— «Злому»? — Баоджиан печально рассмеялся. — На Тскейе это ничего не значащее слово. Равно жизнь… или смерть. Если человек остается верен неким другим системам моральных ценностей, — он сам легко может прекратить свое существование… или станет таким же безумным, как Фанги. А сейчас разреши мне показать тебе твое место в караване, так как мы скоро отправляемся. Я хочу за эту ночь проехать много лиг… До того как вернутся Зеленые Чаши… И кажется, у меня теперь остался только один разведчик.
Риту, Тразу и Анахо отвели место на одной из подвод, каждому выделили гамак и маленький запирающийся шкафчик. Домик жриц ехал впереди, и их разделяло четыре подводы. Всю ночь крутились огромные колеса, но ни на одной подводе не горел свет.
Не в состоянии ничего придумать, Рит подошел к своему гамаку и погрузился в сон, убаюканный покачиванием подводы.
Вскоре после того, как бледное солнце поднялось из темноты, караван остановился. Люди, путешествующие с караваном, выстроились позади подводы интенданта, и каждому вручили блин, на который горкой было навалено мясо, и кружку теплого пива. Бурля и крутясь, над равниной поднимался туман, тихие шорохи каравана тонули в тишине, царившей над степью. Во всем мире остались только сланцевый цвет небес, серо-коричневый драп степи и водянистое молоко тумана. Из домика на подводе не доносилось никаких звуков. Жрицы так и не появились, да и Цветка Ката не было на зарешеченной палубе.
