– Сал! Когда ты так растолстел?
– Тогда же, когда ты забыла о хороших манерах, мама.
Как она определила, что я растолстел? По запаху?
Я утешил себя тем, что если моя мать способна говорить гадости, то наверняка еще хоть какое-то время сможет сама себя обслуживать.
Я привез ее домой; Габи вела себя с ней просто очаровательно. Моя мать решила рискнуть и отплатила ей той же монетой. Она вела непринужденную беседу, хвалила мою жену и тот уют, который та создала в доме, а потом они вместе с Габи отпустили несколько шуток в мой адрес.
– Твоя мать очень милая, – сказала Габи через несколько дней.
– Просто ты еще не заглядывала в ее сумку.
– Что?
– Она прячет там кольца пяти мертвых сестер. И маленькую бутылочку с камнями из почек, насколько я знаю, не своих.
– Сал, твоя мать абсолютно нормальная.
Слава богу, на следующий день я перехватил мать, как раз когда она надевала пальто.
– Куда ты идешь?
– Я еду в Ипсвич. Моя подруга на следующей неделе ложится там в больницу. Я буду ее навещать, поэтому мне нужно выяснить, сколько времени займет дорога. Я беру машину.
– Мама, ты не в Англии, а в Испании, – напомнил я.
Моя мать рассвирепела.
– Ты же не думаешь, что я этого не помню? – прошипела она.
Это был тупик. Конечно, я мог сослаться на ее плохое зрение или на то, что она не умеет водить, но, похоже, это ничего бы не изменило.
Я сказал:
– Не забудь захватить ручку и бумагу, вдруг заметишь, что водители грузовиков нарушают правила. Обязательно запиши их номера и сообщи в полицию.
Я чувствовал, что мне морочат голову, а хуже всего было то, что Габи не было поблизости и она не видела, как себя ведет моя мать.
Потом моя мать пошла в атаку на Габриэль и на ее, как она выразилась, «привычку тратить чужие деньги».
– Это тебя не касается, – отрезал я.
– Меня не касается, что эта женщина выкачивает из тебя деньги?
– Она ничего из меня не выкачивает.
– Она всегда возвращается домой с покупками.
– Мы только что въехали в новый дом; нам приходится тратить деньги. Когда обустраиваешься, покупаешь много вещей.
– Но почему она покупает одежду?
Я вспомнил о нижнем белье, которое Габи покупала, чтобы порадовать меня, и о новых нарядах, благодаря которым все мужчины и женщины провожали ее взглядом, когда она шла по улицам Бильбао.
– У нее есть работа, – оправдывался я. – Она работает больше, чем когда-либо.
– Она тратит гораздо больше, чем может заработать в своем баре, – заявила моя мать. – Я же вижу.
– Она много работает, – настаивал я.
