- Пойдем во двор, — сказала мне Стийна.
- Быстрее возвращайтесь, — попросила мать, — яичница скоро будет готова!
Мы сели на лавочку у колодца.
- Маленькой я ужасно боялась колодца, — рассказывала Стийна. — Понимаешь, не то чтобы самого колодца, но я боялась, что, может быть, когда-нибудь у меня возникнет неодолимое желание броситься в колодец, что такое желание окажется сильнее моего рассудка.
Я не понимала, казалось, вообще перестала тут понимать подругу.
- Почему мать зовет тебя Зийной?
Стийна не ответила. Поглядела в небо и сказала:
- Пожалуй, еще распогодится! Смотри, голубого больше, чем белого.
- И как вы себя чувствуете?
- При чем тут мое самочувствие?
- Ну, погода и здоровье — удобные темы для разговора!
Стийна покосилась в мою сторону и сказала очень тихо:
- Видишь, есть люди, которые не могут правильно выговорить самое простое имя.
Уфф!
- Но ведь дать имя она все-таки сумела, — возразила я.
- Ах, ну что значит одно имя! — Стийна махнула рукой. — Разве яблоня знает, как она называется? А она все равно яблоня!
Это я вроде бы где-то читала. Книжная премудрость. Но у меня-то у самой в голове разве другая?
- Так-то оно так, но, вишь, Типа знает свою кличку.
Типа растроганно вильнул хвостом. Стийну моя логика не поколебала.
- Имя — это что-то крайне случайное, — считала она. — На одном языке "пуу", на другом «дерево», на третьем "трии". Но сами деревья только деревья, и не больше.
Я чувствовала, что тут таится возможность возразить Стийне, но для этого мне нужно было бы владеть десятью языками. Стала фантазировать просто так:
- Но разве не жутко было бы, если бы деревья умели говорить, как люди? Скажешь ему по-эстонски: "Дерево яблоня, дай мне парочку яблок!" — а оно отвернется и скажет на другом языке: "Извините, я вас не понимаю!"
Мать Стийны позвала нас есть. В гостях еда всегда вкуснее, я ела с удовольствием и поглядывала на повизгивающего под столом Типу — не могла решить, принято ли в этом доме кидать собаке кусочки под стол или нет. У нас можно, когда мама не видит…
Мать Стийны, сунув руки под передник, смотрела на нас влюбленными глазами.
Она проворно убрала наши опустевшие тарелки и спросила:
- Может, еще что-нибудь войдет?
Тетя сказала бы про такую женщину: "Из прислуги". Мне, во всяком случае, было неловко пользоваться этим заискивающим обслуживанием. Я поблагодарила и сказала:
- Знаете, мы во дворе обсуждали, что было бы, если бы деревья умели говорить, как люди?
