Отец отменил все деловые встречи, чтобы слетать со мной в Геную, в Италию, где сейчас стояла плавучая школа. Нам было хорошо вместе, и я знал, что он переживает за меня. Папа даже похлопал меня по спине, когда мы взошли на корабль. Он помог мне зарегистрироваться и внести вещи, а прощаясь, сжал мою руку.
— Удачи, сынок. Будь прилежным. Я приеду к тебе на Рождество.
— Ладно, папа.
Когда он ушел, я спрятал вещи и пошел осмотреться. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, кто учился в этой школе: дети сенаторов и политиков, такие же распущенные и несдержанные, как и я. Оставаясь дома, они подрывали репутацию отцов, а за пределами страны о них никто ничего не узнает. Были здесь и правонарушители, чьи богатые родители просто переложили свои обязанности на школу, не желая заниматься проблемами детей. Поначалу некоторые ребята в школе приставали ко мне: «Ты привез наркотики?»
То, что сказал о школе отец, было лишь частью правды. В определенном смысле учащиеся были узниками этого парусника. Нам запрещали пить, курить и употреблять наркотики и, конечно, не позволяли общаться с девушками. Перед тем, как отпустить нас на берег, у нас отбирали паспорта, а если вас поймают без документов в такой стране, как, например, Италия, то посадят под замок и выбросят от него ключ. Поэтому мы не отваживались делать ничего такого, что могло бы привлечь к нам внимание. За все время, которое я там провел, я так и не нырнул с аквалангом, не прокатился на водных лыжах, да и вообще не занимался спортом.
В этой школе естественно–научные предметы опирались на теорию эволюции, а тех, кто верил в сотворение, высмеивали и считали идиотами. На уроках показывали фильмы, прославляющие Ч. Дарвина так, будто он — герой.
— Бога нет, — говорил нам учитель. — Вы должны сами о себе заботиться. Если надо переступить через кого–то, чтобы достичь своей цели, переступайте. Если вы этого не сделаете, сделает кто–то другой.
Такая циничная философия заставила меня почувствовать еще большее одиночество и ненужность.
Я продолжал искать Бога через восточные религии — вроде шакти — и не хотел, чтобы мне указывали, во что верить, поэтому все больше времени проводил в своей комнате, медитируя и играя на деревянной дудочке. Ребята смеялись надо мной, но я не обращал на это внимания.
