— Заведет он нас, ох, заведет…
Чуял Ян, что, если бы не кармак, зашевелились бы волосы на голове, а Ингерд безрассудно ломится вперед, будто собственный страх его плетью подгоняет. Потихоньку заныла душа, заболела, ибо нечто чужое, неведомое принялось стучаться в нее, сильно стучаться, до боли. Вокруг шепталась листва, как будто слышалась чья-то речь, ее хотелось понять. Запахи в воздухе витали непривычные, Ингерд готов был поклясться, что чует соленый ветер далекого Моря и терпкий аромат снадобий. А Ян, видно, распознал что-то свое, потому как ноздри его затрепетали и вспыхнули глаза. Ни одного вечувара не встретили они, зато замечали среди деревьев чьи-то призрачные тени, верно, ведуны наблюдали за ними. Солнечные лучи зажигали рыжие чешуйчатые стволы золотом, и нагретая смола медом стекала вниз. И только было Ян подумал, что не так ужасен этот лес, как рассказывают, и заходить сюда можно по случаю, как ноги его вдруг подогнулись, и от ног, все выше и выше, к самому сердцу змеей холодной страх пополз, от которого свело нутро и голова закружилась. Ухватился Ян за молодую рябину, чтоб не упасть, но не выдержала рябина, надломилась, и Ян сполз на землю. Мельком увидел Ингерда, который на одно колено опустился и подняться силился, да только сила, к земле их пригнувшая, больно могучей была. Закружился лес перед глазами Яна, и увидел он много-много ведунов, что стояли, вечуварам подобные, и на него смотрели, а в волосах, ниже пояса длинных, зеленые огоньки вспыхивали…
— Дельвеле.
Ян услыхал это слово, оно вспороло багровую темноту, застившую глаза, оно прогнало страх и вернуло жизнь. Сперва Ян не мог понять, кто он есть, а потом вспомнил свое имя. А как свое имя вспомнил, тут же обратно в человека обернулся, а до того был он осиной, даже горький привкус во рту остался. Рядом Ингерд на ноги поднялся, удивленный, и оба на эриля уставились, беспомощные.
— Ты заколдовал нас, — прохрипел Ян, язык почти не слушался его.
Эриль сердито сверкнул на него глазами:
— У тебя кроме колдовства на уме еще что-нибудь есть, Ян Серебряк?
— Нету, — честно ответил Ян. — Сейчас нету.
Эриль покачал головой.
— Никогда не думал, что в человека столько страха вместиться может. Это твой собственный страх, аюл! Уж не знаю, что ты там себе напридумывал, но этот страх чуть не убил тебя.
— Так что ж, — догадался вдруг Ингерд, — если б я не боялся, то смог бы по твоему лесу беспрепятственно ходить? И ты не наказал бы меня за это?
