Как снега сошли и Стечва в берега свои вернулась, так неугомонные Стигвичи и Годархи снова начали Соколиные земли тревожить. А то, бывало, от Соль-озера соседи подмоги попросят. Нет, не было мира между Келменью и Стечвой, и каждый день бёрквы были сыты добычей.
Поначалу в любом бою Ингерд отлавливал то Стигвича, то Годарха иль Торвала и тряс их, вызнавая, кто напал на его становище этой зимой, но так ничего и не вызнал, будто и не было той страшной сечи и пряный запах крови просто приснился ему.
Ингерд чернел душой. Вскоре он перестал брать пленных и начал просто убивать. В бою он не щадил ни себя, ни того, кто рядом, и это не прошло даром: Годархи и Стигвичи разнесли весть о страшном воине по тому берегу Стечвы, а Соколы хоть и признавали в нем для племени своего большую пользу, все же стали сторониться его. Никто не хотел в пылу битвы пасть под его мечом — ни свои, ни чужие. Лишь Ян умудрялся сражаться с ним бок о бок и оставаться в живых. Но даже он понял, что добром это не кончится. И оказался прав.
Одной ночью Ингерд и Ян несли дозор на Крутогоре. Ночь была теплой, безветренной, луна висела так низко — хоть рукой потрогай, да не обожгись, по полям, как парное молоко, стелился туман. Время от времени Ян перекликался соколом с дозором у реки. Все было спокойно.
— Эх, до чего же красота!.. — вздохнул Ян, оглядывая с высоты спящие леса и поля. — Так бы крылья расправил и полетел!..
— Кто ж тебе мешает? — отозвался Ингерд.
— Нельзя, — Ян с сожалением покачал головой. — Я в Горах много сил оставил, подождать надо.
— Зачем ты ходил туда, Ян? — спросил Ингерд, всматриваясь в молодое лицо Сокола. — Бёрквы могут наказать тебя за это.
Ян помолчал немного, а потом говорит так:
— Глаза у тебя есть, Волк, а потому по сторонам ты смотришь. Видишь ли ты, что гибнет Соколиное племя? Что вымирает наш род? Что мало кто из мужчин до седин доживает? Ты видишь это. У нас два пути: либо мы пустим Годархов, Стигвичей да Торвалов на свои земли и под ними жить будем, либо падем все до одного в этих нескончаемых сечах. Голова у тебя на плечах есть, а стало быть, ты понимаешь, что первый путь — не для нас.
Ян умолк. Ингерд молчал тоже. Пахло росной травой и легким дымом далеких костров — то ли своих, то ли чужих.
Ян говорит:
— Спасать племя надо. А как? Где спокойные земли найти? От Моря до Моря бесконечные усобицы тянутся, куда от них бежать? Вот почему я в Горы пошел, как до меня — дед.
— Что хотел найти ты там? — удивился Ингерд.
