Какое-то время аудитория переваривала это сообщение. А потом посыпались вопросы.
— Что за условия?
— Кто предоставляет средства?
— Вы получили одобрение мэра?
Лa Мориньер выждал минуту, пока уляжется шум.
— Вы понимаете, что речь идет о весьма деликатном деле. Все, что я могу вам сообщить сейчас, так это то, что получено согласие некоторых многонациональных фирм, объединенных в пул одним человеком, который любит Францию и футбол, прийти на помощь нашему клубу.
— А чьи головы они хотят получить взамен?
Кто-то насмешливо прокричал:
— Не говорите нам, что ваша упадет в корзину.
В зале рассмеялись. Ла Мориньер также усмехнулся краешком рта и поставил точку в своем выступлении.
— Само собой разумеется, что те, кто хочет вложить средства, требуют определенных гарантий… И прежде всего в отношении людей, принимающих решения в руководстве клуба. Если останутся те же самые, что и прежде, и снова возьмутся за свое, бесполезно рассчитывать на помощь. Поэтому я потребовал и получил согласие провести чрезвычайное заседание руководящего комитета сегодня в восемь часов, чтобы сообщить более подробную информацию и предложить новую схему организации нашей деятельности.
Позади него, сидя по-прежнему полукругом, другие руководители клуба сдержанно и загадочно улыбались, словно фарфоровые китайские мандарины.
Доминик с неудовольствием смотрела на свое многоликое отражение во весь рост в зеркалах, повернутых так, чтобы умножать образы обитателей комнаты. Зеркала покрывали всю стену сверху донизу, создавая впечатление, будто размножают близнецов. Нетрудно было себе представить, что речь идет о средстве возбуждать сексуальное влечение и фантазии клиентов, созерцающих многократно повторенные стриптиз и страсть своей случайной партнерши. Самые смелые грезы превращались в эротический парад девушек из «Лидо» или «Мулен Руж». Молодую женщину раздражала царящая в комнате атмосфера нездоровой чувственности, огромная кровать — свидетельница стольких мимолетных объятий и сладострастных игр. Она в который уже раз гасила в пепельнице очередную сигарету «Мальборо», спрашивая себя, заказать ли еще одну порцию виски или уйти.
Прошел уже час с того момента, как она пришла на встречу с Паулой Стайнер в частный особняк с закрытыми ставнями, неподалеку от улицы Моцарта.
На звонок вышла изысканно одетая дама с тройным ярко блестевшим жемчужным ожерельем. Аристократическим голосом она осведомилась, заказан ли номер. Узнав, что «мадемуазель Паула» должна была сделать все необходимое, она тотчас же пропустила Доминик, не проявив ни малейших знаков неодобрения по поводу столь явно противоестественных наклонностей, только объявив журналистке, что та пришла первой. Немного смущенная, Доминик была поручена заботам горничной в черных чулках и маленьком переднике с кружевами, которая, легкая, как сильфида, повела ее по лестнице, покрытой ковром, и длинному коридору в комнату «с лилиями». По обеим сторонам коридора тянулись двери с керамическими изображениями цветов. Глубокая тишина была вдруг нарушена криком женщины, достигшей пароксизма страсти, который донесся из-за дверей «с тюльпанами».
