«Наверное, она и со своими внуками так же возилась бы…», — подумал Шут с благодарностью. Сам он давно не знал домашней ласки и всегда с каким-то особенным волнением принимал чужую заботу.
— Спасибо… — вздохнул он еле слышно. Да, забота доброй женщины тронула Шута, но то, что его застали таким беспомощным и жалким, было ужасно… На сей раз стоило больших усилий сделать вид, будто все замечательно, «собраться» и с дурашливой улыбкой отвесить поклон: — Вы спасли мне жизнь, прекрасная дама!
— Ишь ты! Уже паясничает! — служанка чуть хрипловато рассмеялась, и смех этот красноречивей любых слов отразил искреннюю радость, что непутевый королевский шут больше не лежит обморочный на голом полу. — А не больно много у тебя друзей, я погляжу, — обронила вдруг она.
«Да уж… за четыре дня никто не хватился…»
Шут, конечно, притворился, что его это мало волнует, но на самом деле, в часы болезни он не раз задавался вопросом, отчего все сложилось именно так… Отчего ни шутки, ни даже деньги не принесли ему то, в чем нуждаются и король, и распоследняя уличная нищенка…
Так что в ответ на матушкину реплику Шут лишь вздохнул и пожал плечами, удерживая на лице слегка подувядшую улыбку:
— Кто захочет дружить с дураком? — промолвил он, не ожидая ответа на этот риторический вопрос.
Служанка подала ему ломоть хлеба и хмыкнула:
— Нет, парень… Шибко у тебя глаза умны для дурачка. А глупость вся — от того только, что подсказать некому, как жить надо.
Шут развел руками — дескать, согласен. Он уже вполне пришел в себя и с удовольствием выпил полную чашку густого бараньего бульона, а затем расправился с сыром и хлебом. Все дни до этого его рацион составляли только апельсины с яблоками, да легкое ягодное вино, которое, как и везде, являлось во дворце основным напитком. Приятно было снова ощутить вкус настоящей еды. Пугающая слабость отступила, и посуда, хвала богам, больше не норовила выпасть из пальцев. Когда он закончил трапезу, служанка собрала все чашки на поднос и, сочтя свой долг выполненным, устремилась к двери. На самом пороге она обернулась и, подбоченясь, строго сказала:
— Утром проверю как ты тут, дурень…
И, пряча улыбку, скрылась за дверью.
«Странно, только, что именно матушку Неллу послали приводить меня в чувство…» — подумал Шут. Впрочем, он не знал, кто на самом деле прибрал в его комнате и кто позаботился о нем самом. Может статься, добрая матушка только отвар да обед принесла. Мысль о том, что кроме пожилой служанки кто-то еще мог видеть его в бессознательном состоянии, не добавила Шуту радости.
