Неспеша оглядев себя, он понял, что все могло бы быть и хуже: хотя тело болело так, будто его долго и усердно пинали, синяков и ссадин оказалось на удивление мало, а лицо и вовсе не пострадало. Лишь царапина от ветки… Публике, конечно, стало б только веселей, превратись Шут в урода, но сам он вовсе не желал себе такой участи — его работа требовала виртуозного владения лицом.
«Повезло, — думал Шут, смывая грязь и боль, — опять повезло… Надо бы попросить служанок принести побольше апельсин — я слышал, они помогают от простуды».
А потом, он спал… Долго и крепко. И когда проснулся, все случившееся казалось ему лишь страшным сном.
Едва открыв глаза, веки которых оказались болезненно тяжелыми и горячими, Шут с досадой понял, что простуда вцепилась в него накрепко.
«И пусть. Зато отдохну от всех, не придется мне любоваться на довольную рожу Тодрика. Лишу его удовольствия поухмыляться исподтишка».
Барахтаясь в бредовых видениях, одно другого краше, Шут многократно оказывался лицом к лицу с принцем и каждый раз спрашивал: «За что? Ну, за что?». Иногда ему снился Виртуоз, но все время в стороне, будто за невидимой стеной.
Теперь же, когда Шут наконец снова показался на людях, Тодрик словно забыл и о нем самом, и о потехе в лесу. Столкнувшись с Шутом, идущим из библиотеки, принц лишь равнодушно скользнул по нему взглядом, будто даже не узнал. Его Высочество, похоже, вообще никого не замечал. Слуги старались не попадаться ему на глаза лишний раз, а дамы переключили свое внимание на других, более любезных кавалеров.
«Что-то случилось, что-то я пропустил… Нехорошо, — думал Шут, возвращаясь к себе в комнату. Он предпочитал быть в курсе всех дворцовых интриг, и обычно ему это удавалось без труда. Дураку ничего не стоит проникнуть за закрытые двери, услышать важный разговор. Кто воспримет его всерьез? Но после визита к Мадам Сирень Шут понял, что еще не готов окунуться с головой в клубок интриг, которые сплетались, пока он болел. — Еще денек, — сказал он себе, — еще один день передышки. Я лишь чуть-чуть наберусь сил».
Лекарь был прав, когда отметил, что Шут измотался не столько телом, сколько душой. Интриги… Везде, за каждым углом, даже служанки что-то плетут меж собой. У каждого — свои тайны и свои цели. Один он, право, как дурак, хотел просто жить… веселить людей, вызывать улыбки на их лицах. Искренние, добрые улыбки. Только вот обитатели дворца предпочитали злые шутки в адрес друг друга…
