— В кабине, у водителя автобуса, висела карта. Старая карта, еще довоенная, но ведь реки текут по-прежнему…
— Сколько у нас времени? — спрашивает Игорь.
— Пока туман не разойдется? Ну, пара часов.
— Я посплю немного… Мне что-то паршиво.
Он завернулся в проклятую шинель и заснул. Я сидела и смотрела, как перед моим лицом на ветках кустарника конденсируется влага. Дальше ничего не разглядеть.
— Плохо то, что я его убил, — говорит Томас. — Нельзя мне было его убивать. Но он напоролся прямо на нас.
— Нельзя? Почему? И нам вы не дали оружия. Оставили без всякой защиты.
— Никто из нас не убивает. Понимаешь… Иначе — какая разница? Что иначе тут можно сделать?
— Откуда вы взялись? — спрашиваю.
— Мне трудно объяснить. Дело в том, что я и сам точно не знаю.
— Это еще почему?
— Потому что я — это одно, а те, кто за мной стоит, — совсем другое. Это совершенно разные вещи.
— Вот это номер! — говорю. — А кто они такие?
— Не знаю.
— Как такое может быть? На что хоть похожи?
— Не знаю.
— Тогда какого черта вы во все это дерьмо лезете? Ты сам откуда знаешь, что нужно делать?
— У нас есть инструкции. Программа.
— Весь ваш комитет?
— И этот. И еще многие другие. В других местах. Все это началось несколько лет назад. Мы очень тщательно готовились.
— Зачем все это?
— Пытаемся вас спасти, — сказал он.
— Томас, — говорю. — Тут, конечно, погано. Но я терпеть не могу, когда меня дурят. Пусть даже из каких-то высших целей.
— Никто не пытался тебя обмануть, — сказал он. — Рано или поздно ты все узнала бы. Понимаешь, просто есть критерии, по которым вас всех отбирали. Нужно было соответствовать целому ряду требований.
— Не знаю, что вы собирались с нами сделать. Но я больше не хочу, чтобы со мной что-то делали. Это слишком распространенный процесс…
Мы опять замолчали.
— Ну, хоть откуда они взялись? — опять спрашиваю.
— Не знаю. Во всяком случае, не помню. Должно быть, я никогда их не видел.
— Тогда, — говорю, — они вообще не похожи на людей. Ничем. Иначе не прислали бы вас.
— Тебе-то какая разница? — отвечает. — Ты же сама видишь, что тут делается. Сколько уже лет все это творится?
— Самые неприятности — года два. А до этого еще было как-то…
— И по нашим прогнозам будет еще хуже. По нашим прогнозам — это только начало кризиса. Мы пытаемся спасти хоть кого-то. Хоть что-то.
— И перегоняете всех в одно и то же место под разными предлогами?
— Да. Только у нас несколько таких мест.
— Тебе что, кажется, я вам спасибо за это должна сказать?
