Облака прорваны. Стелется под крылом равнина, исполосованная белым, и бурым, и багряным - то наносы в высохших руслах потоков. Стынут озера, почти восстановившие чистоту. Барьеры бурелома, навороченные потопом, словно крепостные валы. Неожиданная зелень уцелевшего леса.
- Идем на посадку.
- Повелитель, но...
- На посадку.
Великая вещь - орденская привычка к подчинению. Прикажи Вирайя, и этот блондин-ягненок безропотно направит "стрелу" хоть в кратер действующего вулкана. Но садиться приходится всего лишь на болото, подступающее к лесу.
Ближе, ближе ржавая гладь, чешуя затонувших стволов, шапки ядовито-зеленой поросли трясин. Рассекая гладь воды, удирает водяная змея.
Шасси не выпущено. Мгновенный удар, плеск, лавина грязи рушится на стекла...
Собрав остатки воли, Вирайя выдернул обмякшее тело из кресла, освободил Аштор и рабыню. Повинуясь его яростному жесту, пилот, наиболее тренированный из всех, распахнул люк и смело спрыгнул в гнилую жижу. Он стоял по бедра в болоте, приготовившись поддержать следующего.
Когда Вирайя опускал полуобморочную Аштор, что-то блеснуло по другую сторону "стрелы". Пилот с Аштор на руках зажмурился, присел от грохота. Она вмиг очнулась и рванулась спрятаться за деревьями.
Следующая ракета взорвалась в двадцати шагах. Они как раз спускали из люка рыжую. Седой косматый столб, зарычав, осел в тучу пара. Бессмертный покинул "стрелу" последним, не забыв, впрочем, чемоданы.
Скорость "черных стрел" сослужила им на сей раз плохую службу. Обрушить залп на болото они могли только пикируя; затем приходилось подниматься высоко над землей, разворачиваться и опять заходить в пике. Вся четверка, разгребая зловонную топь, уже углубилась в чащу, когда ракеты, гремевшие впустую, наконец накрыли цель. Увязший аппарат расцвел жарким цветком.
И наступила тишина. Далекий, как звон в ушах, рокот уходящих хищников. Жужжание насекомых. Равнодушные всплески - это срывались тяжелые капли со стволов, обросших за послепотопное время мочальной бородкой белесых корней. Шаг, еще шаг. Засасывающее дно, коричневая вода по пояс, пахнущая тошнотворно, как слизь, выделяемая напуганным ужом.
Пилот, оказавшийся поразительно выносливым, тащит на плече жалкую, измокшую рабыню. Вирайя вплавь буксирует чемоданы. Страшно оказаться в глуши без вещей, без запаса еды. Аштор боится всего - змей, пиявок, коряг, вони, трясины,- но деваться некуда, и она бредет, бледная до сизого, с дрожащими губами.
