С той поры они стали дружить. Рэй часто заходила в мастерскую Кирш и, посмеиваясь над ее заляпанным краской или глиной комбинезоном, по-приятельски рассказывала о своих амурных приключениях, Иногда просто молчала, наблюдая за тем, как Кирш пытается создать что-то из грязи,
Теперь Рэй смотрела на Кирш и думала, что жизнь часто напоминает борьбу скульпторов: или мы лепим из грязи, или грязь лепит из нас. Она представила Кирш в тюрьме и почувствовала себя мучительно одинокой,
Кирш же думала о могильном памятнике Рэй и о том, что Рэй нужно незамедлительно отправить в клинику с суицидологическим отделением: с таким раздражителем в сердце она становилась опасной самой себе; сейчас ей было противопоказано одиночество. «Но сначала вместе свернем памятник!» — думала Кирш, вновь и вновь представляя себе, как Рэй стоит на кладбище перед собственной фотографией.
Они сидели, ничего не говоря друг другу, и все смотрели на дрожащий огонек догорающей свечки.
Кирш достала из нагрудного кармана сложенные вчетверо листы бумаги и положила на край дивана перед Рэй:
— Знаешь, Лизе скучно было администратором сидеть в гостинице для ученых, она там ночами, когда дежурила, дневник писать начала…
— И что?
— Ты все расспрашивала про тот вечер, когда Кот за мной пьяная увязалась — «вся в белом»; мы тогда как раз с Лизой и познакомились… Хорошая она была девочка…
Кирш отвернулась от свечки к темному окну. Рэй хотела было взять Лизин дневник, но встала и подошла к музыкальному центру, повозилась, разбирая кассеты и диски, лежащие рядом вперемежку, и, наконец, включила. Кирш грустно усмехнулась,
Рэй включила песню очень громко, обычно под нее она прыгала по комнате в минуты полного отчаяния. Сейчас она обессиленно плюхнулась на диван и взяла свернутые листки. Разбуженные соседи стали изо всех сил молотить в стену. А странный, скорее мальчишеский, чем женский, голос с вызовом пел: «В глазах этих сухо и дух перехвачен и шепчет на ухо: «Девчонки не плачут!»
Кирш сделала потише и присела на корточки возле музыкального центра, наклонив голову. Она думала о том, что они с Рэй больше похожи сейчас на двух скорбящих подростков, чем на зрелых тридцатилетних людей, каковыми являются на самом деле.
— Слышишь, Рэй, может, надо другой жизнью жить, может, мы в этом погрязли слишком?
Рэй непонимающе пожала плечами, развернула листы и стала с любопытством скользить взглядом по черному компьютерному шрифту:
