— Тут такие дела… Я рядом. Ничего, если заскочу на минуту? Надо отдышаться и подумать.
Вернувшаяся с похода на кладбище Рэй сидела на столе возле окна и, обхватив руками колени, наблюдала за тем, как дрожит, пытаясь убежать от фитилька, огонь парафиновой свечи и как по ее неровной белой поверхности стекает черная закопченная слеза. Звонок Кирш вернул Рэй к реальности, она встала и начала бродить по коридору, то и дело подходя к дверному глазку. Когда они увидели друг друга на пороге, обе поняли, что здороваться, хлопать одна другую по плечу или спрашивать о чем-то сейчас излишне. Они были в тот момент почти похожи: одинаково бледны, с темными кругами под глазами и опустошенными взглядами.
Кирш молча прошла в комнату Рэй, постояла лицом к окну, потом резко повернулась и обессиленно присела на край стола. Она произнесла две или три фразы, смысл которых не сразу дошел до Рэй. Она помолчала, потом хотела что-то ответить, но передумала, достала початую бутылку водки, спрятанную между книгами на полке, и, открутив крышку, протянула Кирш.
— Странная штука жизнь: умерла Лиза, а могила — у меня…
Кирш глотнула водки и с подозрением, почти с ненавистью посмотрела на Рэй.
— У тебя что, кукушка улетела?! Какая могила?
Рэй неохотно рассказала о том, почему весь тот день ее преследовал призрак смерти. Кирш отвернулась к окну и провела пальцем по стеклу, потом сказала тихо и почти нежно:
— Глупость какая-то, да?..
Рой пожала плечами. Она разглядывала порванную на колене штанину с запекшейся кровью и пыталась вспомнить, когда она успела пораниться, не заметив этого, не почувствовав боли.
— Да у всех своя судьба, и у нас — разная,,. — Рэй уселась на диван. — Бред какой-то… Умерла Лиза, а памятник — у меня…
Рэй было страшно: тог день успел опустошить ее настолько, что она не испытала настоящего, искреннего ужаса от известия о гибели Лизы.
Она чувствовала только усталость и озноб.
— Будешь теперь в бегах? Кирш, тебе домой-то, значит, нельзя, у меня оставайся.
Кирш замотала головой:
— Я уйду скоро.
— Подставить боишься? Фигня все это.
Несколько минут они сидели молча: Кирш по-прежнему закинув йогу за ногу, на краю стола, а Рэй — по-турецки скрестив ноги на диване и по-прежнему уставившись на свечку.
— Слушай, вот мы с тобой разные, совершенно разные, почему у нас с людьмг все как-то стремно получается? Вокруг как-то неправильно все происходит… Может, мы заразные какие, а? Или просто больные. — Рэй почесала затылок, смутившись неприятной рези в глазах,
