Вот и теперь, в данный момент, похоже, он опять передержал паузу.
— Ладно, Вадим, поиграли в молчанку и хватит, — подчеркнуто дружелюбно произнес Ингибаров. — Давай-ка быстренько, в темпе вальса, все, что у нас накопилось по этому делу.
— Да в том-то и дело, что у нас пока не так много чего имеется… — несмело пожал плечами Вострецов.
— Сам знаю, — Ингибаров перебил его без привычного в их разговорах раздражения. — И все-таки, давай рассказывай, что знаем и что ты думаешь. Любую бредятину неси, все, что ты думаешь…
Это было что-то новое. Вадим даже взглянул на начальника с некоторым удивлением, однако наткнулся на тот же непроницаемый взгляд и опять потупился.
— Мы проморгали самое главное, Сергей, — начал он. В отделе было принято обращаться к Ингибарову по имени, минуя непривычное для русского языка отчество. — Я не проверил заранее, по какой причине Штихельмахер оказался в кардиологическом отделении больницы, сочли, что это случайное совпадение. А он туда попал в предынфарктном состоянии. Причина — обыск, произведенный неизвестно кем и невесть по какой причине у него в квартире. Да что там обыск — полнейший разгром! Ребята из районного уголовного розыска решили, что это обычная квартирная кража — мол, какие-то домушники рассудили, что у еврея, который работает в «закрытом» НИИ, всегда найдется чем поживиться. Никаких посторонних «пальчиков» они там не нашли, осмотр произвели формально — тем более что сам пострадавший в это время находился в больнице и не мог рассказать, что и где лежало у него там ценного и что могли унести… Ничем не смогли помочь нам в этом вопросе и его дочь и внук, проживающие отдельно и считающие, что у покойного вообще ничего ценного никогда не было и быть не могло. Тут я, конечно, тоже сомневаюсь, было ли у него что-нибудь… А там кто его знает…
— А что могли унести, как ты думаешь? — перебил его Ингибаров. — За чем эти неизвестные могли охотиться?..
На его столе зазвонил телефон. Сергей Реисович поднял трубку.
— Да!.. Я… Слышь, если не очень срочно, попозжее… Да, я занят… Ну, все-все, пока… Жду!
Он бросил трубку на рычаг и вполголоса выругался.
— Чем только не приходится заниматься, — проворчал Ингибаров. — Ну да ладно, на чем мы?.. А, да! Так что, по-твоему, там могли искать?
— Теперь-то мы знаем, что это была, судя по всему, не простая кража… — заговорил Вострецов. — Расстрел в лаборатории, преступники выгребли все бумаги именно Штихельмахера, унесли «винты» из компьютеров, увели помощницу покойного Штихельмахера… Короче говоря, я так подумал, Сергей, и рассудил, что объяснение может быть тут только одно: кому-то стало известно, что Штихельмахер или уже сделал какое-то открытие или изобрел что-то, или же занимался очень перспективной работой, которая сулила или сулит большие барыши. Или же кто-то из криминала уверен, что такое открытие состоялось. Причем открытие, которое может принести большой навар. Какого-нибудь другого разумного объяснения всей этой истории я просто не могу придумать… Этот кто-то попытался выкрасть, и скорее всего ему не удалось, материалы его работы из дома. Однако там ничего важного для себя они не нашли. Тогда они совершили налет на лабораторию. А тут выяснилось, что сам Штихельмахер лежит с инфарктом в больнице, то есть связываться с ним — дело опасное. Тогда преступники вынуждают врача этой больницы сделать укольчик больному…
