Против ожидания, Ютта появилась минут через пять. В легком скромном платье, без макияжа, с расчесанными на пробор еще влажными волосами без какого-либо намека на изыск.
— О-о! — невольно изумившись, сказал я, оглядывая ее с головы до ног.
— Что — «О!»? — рассмеялась Ютта. — Не могу же я тратить время на макияж, когда мужчина голодный!
И все же в ее глазах промелькнуло нечто, что отнюдь не исключало известного продолжения.
Ютта быстренько сервировала стол и вынула из печи блюдо с запеченными в сметане сырниками. А вместо предполагаемого шампанского на столе появилась бутылка легкого десертного вина.
Положив мне на тарелку пару сырников, Ютта села напротив.
— Пробуйте, — предложила она.
Я отрезал кусочек, наколол вилкой и положил на язык.
— О-о! — притворно простонал я, закатив глаза.
— Других гласных вы не знаете? — спросила Ютта, беря и себе с блюда сырник. — Или в вашем лексиконе одни междометия?
Я рассмеялся.
— Действительно, очень вкусно, — честно признался я.
— А я думала, вы опять паясничаете.
— Было немного, — согласился я, — но что касается сырников, то они выше всяких похвал.
— Ах, вот даже как! — Она строго посмотрела мне в глаза. — Значит, первое «О!» в отношении меня…
— Ну, что вы, право! — рассмеялся я и замахал руками. — Тогда мое восклицание было абсолютно искренним! А немножко утрировал, когда положил в рот кусочек сырника. К сожалению, интонация вырвалась раньше, чем ощутил вкус.
— Ладно, — отмахнулась Ютта. — От вас, мужчин, все равно правды не добьешься. Все бы вам льстить… Налейте мне вина.
Я налил ей бокал, плеснул себе.
— За что пьем?
— А просто так, — пожала она плечами. — Под сырники.
Мы пригубили и принялись есть.
— Можно ещё? — попросил я, быстро расправившись со своей порцией.
— Ешьте, дорогой гость, ешьте! Наготовила много, что ж потом, выбрасывать? — подтрунила она.
— Умеете вы аппетит испортить, — парировал я, накладывая себе, вопреки реплике, три сырника.
— Н-да… — Ютта округлила глаза, глядя на мою порцию. — То-то у вас животик кругленький. Ох, и погоняю же я вас в бадминтон! И не отвертитесь — считайте это платой за обед.
Наш пустопорожний треп неуклонно приближался к флирту, и первый пробный шар бросил я.
— Может быть, разделим обязанности? Я буду поглощать сырники, а Энтони — играть с вами в бадминтон.
Ютта кисло поморщилась.
— И вы туда же… Не люблю юнцов, они считают женщину своей собственностью.
Все стало на свои места. Ютта, как и большинство работников Внеземелья, подолгу пребывающих в длительных командировках, воспринимала секс как естественную физиологическую потребность. И не более. А Холодков, кажется, хотел большего…
