Однако это «вполне законное» рассуждение тоже не понравилось ей, — быть может, из-за скверного настроения, приехавшего с нею в одном поезде.
«Без вины виноватая»? Да сколько можно за взрослых-то прятаться? Напакостила — сама отвечай!
Это слово, любимое её учительницей из первых-третьих классов и очень нелюбимое самой Стеллой, сейчас вылезло совершенно неожиданно из пыльного угла памяти и укусило, как та змея в «Песне о вещем Олеге».
Напакостила — противное слово, пахнет немытой лестницей и кошачьей мочой…
Невольно она прибавила шагу, словно надеялась отделаться от непрошеных попутчиков — своих мыслей.
Площадь перед Белорусским вокзалом, которую всякий москвич знает, как едва ли не самое перенаселённое место нашего города, была сейчас пустынна, — конечно, по московским понятиям: народ сочился кое-где несильными струйками и исчезал.
Давненько Стелла не видела такой Москвы. Пожалуй, только на Олимпиаду. Гора специально привёз их с дачи. Все сидели у телевизоров, гремели на стадионах, а они шли по пустой Москве. Было в этом что-то необычное, почти тревожное. Им бы запоминать, им бы впитывать подробности, чтобы после, лет через пятьдесят… Они лишь ныли и в голос проклинали Гору, который не даёт им смотреть решающий матч по фехтованию на рапирах… Дались им те рапиры!
Теперь Москва была такая же почти. Видно, родители похватали своих детей и умчались по загородам: может, последний раз в году удастся посмотреть тёплое солнышко… А таксишники, наверное, постояли-постояли, видят — ничего не выстоишь. И уехали. И стала площадь пустая. Ну, естественно, машин орава с Ленинградского проспекта выбежит или троллейбус номер восемнадцатый проползёт пожилой черепахой. Но ведь это всё, по нашим меркам, сущая тайга!
Она постояла немного на тротуаре, как бы на берегу тихой Белорусской… Куда теперь? Надо решить. И Стелла, выждав, когда пролетит очередная стая машин, перебежала площадь, вошла в сквер, в котором на высоком пьедестале стоит бронзовый Алексей Максимович Горький.
Задумчиво так стоит… Сквером и памятником в нём кончается, между прочим, улица Горького — главная улица нашего города.
Сквер этот жители Москвы как-то не очень любят. Может быть, оттого, что здесь слишком много всегда усталого, спешащего приезжего народа.
Но всё же сквер! Я недаром поставил здесь восклицательный знак, потому что москвичи испокон веку имеют пристрастие к скверам. Это вообще очень московское понятие. В других городах больше говорят о парках, о садах. У нас тоже они, конечно, есть. Но скверов куда больше. И больше они какие-то наши.
