— Лидия… — начал он.
— Я беременна, — сказала она.
Они смотрели друг на друга так долго, как никогда прежде.
— Ну что ж, — выдавил Адам, отворачиваясь и ковыряя кочергой в камине, — вот, значит, как…
Поставив мужа в известность о своей беременности, Лидия решила, что отныне не обязана делить с ним постель. Как-то вечером, вернувшись с работы, Адам Монтгомери обнаружил, что все его вещи переехали из спальни в соседнюю с библиотекой комнату. Весь город бурно обсуждал подробности еще до того, как Адам добрался до дома.
— Я слыхал от мистера Гарнера, а он — от старухи Микс, — сказал Вилли Уайетт, высовываясь в окошко раздачи. — Взяла и выселила его в комнатушку не больше шкафа.
— Даже гостевую комнату пожалела для бедняги, — сочувственно поцокала языком Дот, подливая Шарлотте кофе.
— А я с первого взгляда понял, что у этой бабы не характер, а гремучая смесь, — сказал шериф, густо посыпая свою порцию солью, прежде чем попробовать.
— Если мужчина женится на суке, — решительно заявила Шарлотта, — так пусть не удивляется, когда с ним обращаются, как с уличным псом.
*
Лидия родила в тот день, когда японцы бомбили Перл-Харбор. Адама ничуть не удивило, что роды случились на месяц раньше срока — ведь у Лидии такое хрупкое здоровье. Честно говоря, это вышло даже кстати. Адам Джексон Монтгомери, даже недоношенный, весил семь фунтов и четыре унции. Если бы Лидия дождалась до конца срока, младенец при родах разорвал бы ее пополам.
Обычно городские кумушки спешили к роженице и малышу с визитами и осыпали их целым дождем подарков.
— Но, учитывая обстоятельства, — сказала Дот, наполняя солонки, — лучше будет передать подарки через дока.
— Какие обстоятельства? — спросил Вилли из окошка.
— А такие, что Лидия Монтгомери холодна, как ведьмина сиська, — уточнила Шарлотта, изучая раздел некрологов в газете. — Если она станет кормить бедного крошку грудью, оттуда вместо молока пойдет мороженое.
Все примолкли. Мужчины живо вообразили себе женщину — источник прохладной, живительной сладости.
— Я, пожалуй, возьму шарик ванильного, к пирогу, — мечтательно изрек Бен Харрингтон.
— Да у тебя от пирога одна корочка осталась, — заметила Дот, разглядывая крошки на его тарелке.
— Так ты мне продашь мороженое или что? — возмутился Бен.
Рывком распахнув дверцу морозилки, Дот нырнула в клубящийся белый туман и появилась с ложкой-черпаком, полной мороженого.
— Еще раз повысишь на меня голос, — процедила она, вываливая мороженое на тарелку Бена, — и тебе станет нечем жевать.
