Тем не менее, я никогда не предполагал, что моя жизнь будет посвящена попыткам оказать помощь безнадежным, да еще в той части страны, где даже у здоровых нет большихоснований радоваться жизни. Но это все, на что я имел полномочия, и когда понял, что сумел преодолеть разочарования начального этапа, стал извлекать из своих занятий максимальную пользу.
Максимальной пользой оказалась Элен.
- Дождь, дождь, дождь, - такими словами приветствовала она меня на третий дождливый день.
- Как будто я сам не знаю, - ответил я. - У меня все волосы мокрые.
- А у меня - нет, как жаль, - ответила Элен.
- Не о чем тут жалеть. Зато не простудишься.
- Не простужусь, - сказала она.
- Мистер Вудберри говорит, ты хандришь. Я пришел, чтобы тебя развеселить.
- Сделай так, чтобы кончился дождь.
- Я похож на Господа Бога?
- Я думала, может, ты просто выступаешь под чужой личиной? Я, например, - да, - сказала она. То была наша обычная игра. - На самом деле я - огромный броненосец из Техаса, которому пообещали исполнить одно-единственное желание. И я пожелала стать человеком. Но одного броненосца недостаточно, чтобы получился настоящий человек, поэтому получилась я.
Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.
Ей было всего пять лет, когда перед машиной ее родителей взорвался бензовоз, оба они погибли, а ей оторвало руки и ноги. Она выжила чудом и продолжала жить, что было чудовищной жестокостью. И при этом она оставалась более или менее счастливым человеком, всеобщей любимицей в клинике, чего я вообще не мог понять. Возможно, причина заключалась в том, что ей больше ничего не оставалось. Человеку, лишенному рук и ног, не так-то просто покончить с собой.
- Я хочу на улицу, - сказала она, отворачиваясь к окну. На улице было почти не на что смотреть. Несколько деревьев, лужайка, а за ней - забор, поставленный не для того, чтобы пациенты не разбежались, а для того, чтобы скрыть их от неприглядного любопытства жителей этого неприглядного города. Но вдалеке тянулись невысокие холмы,и почти всегда весело щебетали птицы. Теперь, разумеется, из-за дождя не было видно ни птиц, ни холмов. Не было и ветра, и деревья стояли не шелохнувшись. Просто лил и лил дождь.
- В открытом космосе так же, как в дождливую погоду, - сказала она. - Такие же звуки, негромкий тихий шелест где-то неподалеку.
- Вообще-то нет, - сказал я. - В открытом космосе вообще нет звуков.
- А ты откуда знаешь? - спросила она.
