— Мисс Эверсли!
Грейс вскочила.
— Мэм?
Вдова пронзила ее взглядом.
— Вы фыркали.
— Я?
— Вы сомневаетесь в моем слухе?
— Конечно, нет, мэм. — Вдова ненавидела саму мысль о том, что что–то в ней могло сдать в результате ее возраста. Грейс откашлялась.
— Прошу прощения, мэм. Я делала это бессознательно. У меня, э–э, ухудшилось дыхание.
— Ухудшилось дыхание. — Вдова, казалось, нашла это достаточным оправданием и за более ранний щебет Грейс тоже.
Грейс слегка коснулась рукой своей груди.
— Боюсь, небольшой застой в легких.
Ноздри вдовы расширились, когда она посмотрела вниз на чашку в своих руках.
— Надеюсь, что Вы не дышали над моим шоколадом.
— Конечно, нет, мэм. Поднос всегда носят служанки с кухни.
Вдова, очевидно, более не находила причин обдумывать это далее и вернулась к своей газете, оставляя Грейс в покое с ее мыслями о мистере Одли.
Мистер Одли.
— Мисс Эверсли!
На этот раз Грейс уже стояла. Это становилось смешным.
— Да, мэм?
— Вы вздыхали.
— Я вздыхала?
— Вы отрицаете это?
— Нет, — ответила Грейс. — То есть я не заметила, что я вздыхала, но я, конечно, допускаю, что могла это делать.
Вдова раздраженно махнула рукой в ее сторону.
— Этим утром Вы меня отвлекаете.
Грейс почувствовала, что ее глаза засияли. Не означает ли это, что ее рано отпустят?
— Сядьте, мисс Эверсли.
Она села. Очевидно, нет.
Вдова положила свою газету и сжала губы.
— Расскажите мне о моем внуке.
Она вновь покраснела.
— Прошу прощения?
Правая бровь вдовы выгнулась, довольно хорошо имитируя вершину пляжного зонтика.
— Вы ведь показывали ему его комнату вчера вечером, не так ли?
— Конечно, мэм. По Вашему приказу.
— И? Что он говорил? Я хочу понять, какой он человек. Будущее семьи может оказаться в его руках.
Грейс виновато подумала о Томасе, которого она, так или иначе, не вспоминала последние двенадцать часов. Он был всем, тем герцогом, которым должен был быть, и никто не знал замок лучше, чем он. Даже вдова.
— Э–э, Вы не думаете, что это немного преждевременно, Ваша милость?
— Защищаете моего второго внука, не так ли?
Глаза Грейс расширились. В тоне вдовы сквозило злорадство.
— Я считаю его милость другом, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Я никогда не пожелала бы ему плохого.
— Пф–ф. Если мистер Кэвендиш — и не смейте называть его мистер Одли — действительно является законной проблемой моего Джона, тогда Вы едва ли желаете Уиндхэму плохого. Он должен быть благодарен.
— За то, что его титул увели прямо у него из–под носа?
