Десять минут спустя Грейс сидела в карете Уиндхэмов наедине с герцогиней, пытаясь вспомнить, почему она сказала Томасу, что он не должен запирать свою бабушку. За последние пять минут герцогиня проделала следующие вещи:
Развернула карету.
Вытолкала Грейс из кареты на землю, куда она приземлилась, неловко подвернув правую лодыжку.
Отослала сестер Уиллоуби своей дорогой без малейшего объяснения.
Отправила карету Уиндхэмов обратно.
Снабдила вышеупомянутую карету шестью здоровыми лакеями.
Затолкала Грейс обратно в карету. (Лакей, проделавший это, принес свои извинения, поскольку вынужден был так поступить не по своей воле).
— Мэм? — спросила Грейс нерешительно. Они мчались вперед со скоростью, которую нельзя было считать безопасной, но вдова продолжала стучать своей тростью о стену, крича кучеру, чтобы ехал быстрее. — Мэм? Куда мы едем?
— Вы это отлично знаете.
Грейс выждала минуту, затем сказала:
— Сожалею, мэм, но я не знаю.
Вдова окинула ее сердитым взглядом.
— Мы не знаем, где он, — заметила Грейс.
— Мы найдем его.
— Но, мэм…
— Достаточно! – проскрежетала герцогиня. Ее голос не был громок, но в нем было столько гнева, что Грейс немедленно замолчала. Спустя некоторое время она украдкой взглянула на старую женщину. Вдова сидела прямо как шомпол, слишком прямо для поездки в карете, ее правая рука была согнута и, словно коготь, оттягивала занавеску таким образом, чтобы видеть дорогу.
Деревья.
Это все, что там можно было увидеть. Грейс не могла вообразить, во что герцогиня вглядывается так пристально.
— Если Вы видели его, — сказала вдова, ее низкий голос резал слух Грейс, — значит, он все еще находится где–то здесь.
Грейс ничего не сказала. Впрочем, вдова в любом случае на нее не смотрела.
— А это означает, — продолжал ледяной голос, — что существует очень немного мест, где он может остановиться. Поблизости есть только три почтовые станции. Это — все.
Грейс обхватила голову руками. Это был признак слабости, чего она обычно старалась перед вдовой не показывать, но сейчас не было смыла сдерживать себя. Они собирались похитить его. Она, Грейс Катриона Эверсли, которая ни разу не украла грошовой ленточки на ярмарке, собиралась участвовать в настоящем преступлением.
— Боже мой, — прошептала она.
— Замолчите, — рявкнула вдова, — и попытайтесь быть полезной.
Грейс скрипнула зубами. Какого дьявола, вдова думает, что она
