Валентин все с той же застывшей на лице улыбкой отрицательно покачал головой:
— Извините, но я вас отсюда не выпущу, пока вы не выслушаете меня.
— Та-ак, — главный зловеще сузил глаза и вдруг шагнул к телефону. — Сейчас свяжусь с администратором — пусть вызывает милицию!
— Минуточку! — встрепенулся Стрелецкий и с недобрым интересом оглядел Валентина. — Не стоит горячиться. Этот молодой нахал ведет беспроигрышную игру: призвав э-э… представителей закона, мы с вами рискуем оказаться в крайне неловком положении. Судите сами: два солидных, занимающих ответственные посты геолога сдают в милицию своего младшего коллегу, и за что? За то, что он специально явился из тайги с каким-то там делом, пусть даже вздорным, но которое ему самому представляется чрезвычайно важным и не терпящим отлагательства. Правда, ведет он себя при этом не лучшим образом, однако, уверяю вас, все ваши истинные полевые геологи его оправдают, а вот нас с вами предадут анафеме. Нет-нет, воля ваша, но я в такие игры не играю…
Стрелецкий говорил с желчной ехидцей, не особенно дружелюбно, но уже явно, хоть и с неохотой, примиряясь с необходимостью уделить какое-то время «молодому нахалу».
— Вы полагаете? — с неудовольствием пробурчал главный. — Что ж, желание гостя — закон.
И он отошел к дальнему окну, всем своим видом давая понять, что не намерен поощрять явное безобразие и хулиганство.
Валентин мигом извлек из сумки геологическую карту и одним движением развернул ее.
— Вот, взгляните…
Дважды просить не пришлось — нет геолога, от зеленого молодого специалиста и до академика включительно, который отказался бы посмотреть карту, только что привезенную с поля.
Пока Стрелецкий, со скептической усмешкой склонясь над картой, вникал в суть изображенного, не выдержал и главный — как бы нехотя приблизился, глянул искоса раз, другой, заинтересовался и уже с растущим вниманием тоже стал разглядывать карту. Валентин тайком перевел дыхание. Так или иначе, но инициативой сейчас владел он, однако самое-то главное еще только начиналось.
— Масштаб, как я понимаю, стотысячный? — поинтересовался главный, не поднимая головы.
— Да, — Валентин внутренне весь подобрался, и речь его невольно стала лаконичной. — На стотысячной топооснове.
— Ясно…
Вопрос этот, чисто, впрочем, риторический, оказался единственным — ничего больше объяснять не потребовалось. И Стрелецкий, и главный были достаточно опытными специалистами, чтобы очень скоро выжать из карты все, что можно. Профессор раза два хмыкнул и наконец коротко, желчно рассмеялся, стуча пальцем по карте:
