Геологическая поэма | страница 53

глухого подземного цвета, смятых в прихотливые, художественно-изысканные складки, обведенные мертвенно-белыми извивами кварцевых жил; а под ней, под чудовищным гнетом этой толщи, тускло мерцал и переливался огненной побежалостью мощный, сложенный пентландитом, халькопиритом и пирротином — этой классической триадой минералов мировых месторождений никеля — пласт сплошных руд, срезанный сверху, но полого и уверенно уходящий вниз, на еще большие глубины. Цветное и необыкновенно реальное видение держалось лишь долю секунды, но этого было достаточно. «Нет уж, дядя, дудки!»— вмиг ожесточился Валентин. Замедленно, уже не по своей воле, а повинуясь какому-то отчаянному вдохновению, что ли, он осторожно повернул ключ, вынул его, положил в карман и, пройдя мимо ничего пока не понявших Стрелецкого и главного, стал у окна.

Стрелецкий беззаботным шагом приблизился к двери, дернул ее, покрутил вверх-вниз ручку, опять дернул. Тщетно.

— Странно… — пробормотал он, снова делая безуспешную попытку открыть дверь, помедлил и с несколько растерянным видом обернулся к Валентину. — Простите, но мне почему-то показалось, что вы… э-э… заперли дверь…

— Нет, вам не показалось, — Валентин постарался изобразить самую что ни на есть доброжелательную и безмятежную улыбку. — Я действительно сделал это.

Последовала немая сцена. Стрелецкий недоуменно воззрился на главного, а тот в свою очередь — на него.

— Э-э… вы что-нибудь понимаете? — проговорил наконец Стрелецкий, пожимая плечами.

— Да нет, Андрей Николаевич, — отвечал главный с нервным смешком, но взгляд, который он метнул на Валентина, был крайне свиреп. — Объясни-ка, дружище, что означают эти неумные шутки, а?

— Это не шутки, — Валентин чувствовал, что внутри у него все натянуто, словно струна. — Просто я не вижу иного способа привлечь ваше внимание к своим словам.

— Ах вон оно что! — озадаченно проговорил главный и посмотрел на Стрелецкого, словно бы говоря: «Ну, что вы на это скажете?»

Стрелецкий отстраненно молчал. Мол, разбирайтесь сами, уважаемые хозяева. С величественно вскинутой головой и презрительно надломленной бровью, он являл собой, так сказать, экстракт оскорбленного достоинства.

Главный, о котором Валентину доводилось слышать, что мужик он неторопливый, но иногда крут и вспыльчив, только теперь, кажется, начал в полной мере осознавать всю возмутительную и, пожалуй, даже скандальную сущность происходящего.

— Валентин Данилович, вы что — пьяны? — рявкнул он, багровея, и властным жестом протянул руку. — Давайте сюда ключ и убирайтесь к чертовой матери!