— Здравствуй, — сказал он не своим голосом. Или своим? Ему казалось, что голос звучал неестественно, но со стороны все могло выглядеть иначе. — Ты все-таки вернулась?
Она должна сказать: "А я никуда и не уходила". Или "Я тут поспала немного". Так он, во всяком случае, чаще всего случается при расстройствах множественной личности. В промежутках между «воскресениями» субличность обычно или не существует вовсе, или погружается в сон с очень невнятными сновидениями. Те двое пациентов, с которыми Штейнбок имел дело в клинике Хьюстонского университета, прятали свои субличности в таких укромных местах подсознания, что даже сном это назвать было нельзя. Мария, например, девушка лет двадцати, одна из субличностей, проживавших в теле тридцатичетырехлетнего таксиста, осознавала себя лишь в те моменты, когда таксист засыпал и начинал громко храпеть. Через минуту храп неожиданно прерывался, мужчина открывал глаза, будто и не думал спать, и на мир начинала смотреть Мария, разбитная девица, успевавшая, пока таксист воображал, должно быть, что спит сном праведника, поболтать о тряпках с каждым, кто соглашался вести с ней беседу. Вообще-то она от каждого мужчины (врачи не были исключением) хотела большего, но в клинике ей ни разу не обломилось, естественно, хотя Штейнбок и понимал, что своим демонстративным невниманием к ее женским прелестям (Господи, женские прелести у мужика шести футов ростом!) ввергал Марию в стресс, от которого ему же ее потом и лечить. Как бы то ни было, Мария точно знала, что никуда из тела не уходит, и считала, что промежутки времени между ее пробуждениями равны нулю. Никто ее не разубеждал. Сам же таксист был уверен, что слишком много времени отдает сну, что это вредит работе (и правда — вредило) и семейной жизни (жена его бросила, но вовсе не оттого, что бедняга слишком много спал — была причина поважнее), но ничего со своей привычкой сделать не мог и в клинику попал, собственно, по той причине, что хотел излечиться от болезненной, по его мнению, сонливости. В психиатрическое отделение его направили терапевты, никаких признаков болезни не обнаружившие, но за единственный день пребывания таксиста в клинике познакомившиеся с шестью его личностями, каждая из которых была убеждена в собственной единственности и исключительности.
— Я вернулась, — сказала Алиса и улыбнулась такой ослепительной улыбкой, что в камере, как показалось Штейнбоку, вспыхнуло солнце, и наступил полдень. Вспомнив о полудне и о сроке, поставленном майором, он взял себя в руки и сказал:
